Дети Рыси

Зугбир догадался, чем озабочен Нёкун, но не откликнулся на слова собеседника, ибо его не занимало то, что волновало Нёкуна как старейшину рода каядов. Сейчас ему было всё равно, кто будет ханом коттеров. Мысли Зугбира занимала только таинственная пластина.

– А тебе, я вижу, до этого дела нет,– громко произнёс Нёкун, видя, что собеседник не слушает его. Зугбир очнулся от собственных дум и посмотрел на него.

– Да, ты прав,– ответил он.– Впрочем, я ведь не старейшина рода, семьи у меня тоже нет. Потому-то нас с тобой печалят разные заботы. В отличие от тебя я лишь взыскующий истины. Но не прими мои слова за обиду…

Зугбир умолк и некоторое время они сидели, снова погрузившись в собственные мысли, каждый думая о своём.

– Скажи, что ты знаешь про тайник в изваянии Далха-Кота, что стоит на капище Рыси? – спросил Зугбир, возвращаясь к прерванному разговору.

– Тайник в изваянии Далха-Кота? – переспросил искренне удивлённый Нёкун, ибо он впервые слышал об этом.

– Да.

– Я не ведаю про тайник, но с удовольствием выслушаю всё, что ты скажешь об этом,– заинтересовано произнёс Нёкун.– Тем более что Далха-Кот является моим покровителем.

И Зугбир принялся рассказывать о своём открытии. Их разговор продлился до позднего вечера. Против своего обыкновения спать под открытым небом, на этот раз Зугбир остался ночевать в юрте Нёкуна. Ворочаясь под непривычным для него одеялом, он никак не мог уснуть, всё время думая о предложении Нёкуна дождаться, когда Джучибер вернётся от табгаров и поговорить с ним о таинственной пластине начистоту.

Глава 14

Общего хана коттеры так и не избрали. Единственное решение, которое было принято на всеобщем курултае – это отправить послов к табгарам, чтобы если даже не заключить союз, то хотя бы обеспечить невмешательство в войну с ченжерами со стороны этого многочисленного племени.

Пока собиралось посольство, пришли слухи о том, что большое войско ченжеров пройдя кочевья цакхаров, достигло Цемеза и якобы готовится выступить в полуночные степи. Но имперцы опасаются углубляться в степи, так как пока ещё не знают, какие племена готовы поддержать их, а кто выступит против них с оружием в руках. Теперь даже самые равнодушные ко всему из нойонов и старейшин гадали – будет ли война или нет. Дозорные на вершинах сопок и на сторожевых вышках всё чаще поглядывали в полуденную сторону.

Где-то глубоко в душе Джучибера жило смутное ожидание столкновения с могущественным врагом, но он не хотел верить, что это может случиться так быстро. Теперь ченжеры их союзники грозят коттерам и орхай-менгулам войной. Собрали под своё знамя всех, кого смогли. Скорее всего, к ним присоединились цакхары, кудуны и другие пограничные с их державой племена. Хорошо, что каган табгаров, который один может выставить три, а то и все четыре тумена воинов, нынче отказался помогать ченжерам, но, как видно, не поможет ни коттерам, ни орхаям.

В отличие от остальных нойонов, Джучибер понимал, что в предстоящей войне никто им не сможет помочь, кроме них самих. А в том, что эта война будет жестокой, он не сомневался. По его рассуждению у них с орхаями оставалась одна надежда – крепкое войско, сжатое в единый кулак. А нойоны и старейшины племени не понимают этого. Думают, что, заключив договор с табгарским каганом, оградят свои курени от урагана войны.

И вот – он, со старейшиной Белтугаем и сотником орхай-менгулов Байрэ, отправленного с ними от имени хана Бохорула, в сопровождении трёх десятков всадников едут послами к табгарам.

Мрачное настроение Джучибера усиливалось отсутствием Содохая. Неизменный товарищ и спутник во всех его делах и поездках, на этот раз остался дома. Рана от копья, полученная им в битве с данланами, заживала медленно. Знахарь, пользующий его, на целых три седмицы, запретил ему садиться в седло, а уж тем более ехать в такую даль.

Посольство пресекло степи, лежавшие между кочевьями чинкинов и халхиров, и оказалось на берегу реки Эрдыши, за которой, собственно, и начинались кочевья табгаров, каганом которых был Темябек. Река протекала среди пологих сопок, вокруг которых простирались бескрайние степи.

Степная сакма проходила через пологий каменистый откос, который выводил её прямо к воде. В этом месте ширина реки достигала почти двухсот конских махов, но зато течение не было таким сильным, а на середине реки были отмели.

Всадники спустились к реке и пустили коней в воду, которая доходила им до брюха. Лишь на самой середине реки им пришлось пустить своих коней вплавь, держа заводных лошадей на поводу. Сильные кони легко плыли, изредка нащупывая копытами дно каменистых отмелей.

Джучибер и его спутники ещё не успели выбраться на противоположный берег, как из-за гребня ближайшего холма показался конный разъезд табгаров состоящий из десяти воинов, с хвостатыми копьями и круглыми кожаными щитами. От них отделился всадник и медленно направился к ним.