Дети Рыси

При всём при этом Нейва отнюдь не была мужеподобной и имела довольно привлекательную внешность. Её мать умерла во время мора, некогда поразившего кочевья коттеров и потому девушка проживала вместе с отцом, который был главой Дунгара – куреня Далха-Кота, где и научилась отлично владеть оружием. Многие говаривали, что ей надо было родиться мужчиной, и тогда бы войско коттеров не знало бы поражений, а род Есен-Бугэ был бы прославлен на все времена. Правда, мало кто отваживался язвить в присутствии Нейвы, ибо кулак молодой девушки был довольно тяжёл.

Два-три раза в год обязательно появлялся желающий стать зятем Есен-Бугэ, и тогда половина Барги устремлялась в его курень наблюдать за потехой. Жениху предлагалось победить невесту в каком-либо состязании. Обычно Нейва выбирала борьбу или кулачный бой.

Последний раз к ней сватались прошлой весной. Тогда, разъярённый насмешками, неудачливый жених набросился на неё с ножом. Домой его отправили в телеге со сломанной рукой и свёрнутым на сторону носом. С тех пор, желающих породниться с Есен-Бугэ, пока не находилось.

Что же касается чувств самой Нейвы, то она была безнадёжно влюблена. И не в кого-нибудь, а в самого Джучибера. Зная о потере, постигшей молодого нойона, она переживала за него. И потому-то, Нейва и пришла сегодня в капище небесной Прародительницы-Рыси.

Пока проходил обряд провожания души, Нейва скромно стояла снаружи, позади всех собравшихся. Дождавшись, когда похоронное шествие покинет капище, она хотела пройти вовнутрь и помолиться за упокой души Хайдара и заодно испросить Рысь-Прародительницу, чтобы она хранила Джучибера.

Столкнувшись с Зугбиром, Нейва несколько растерялась. Она-то была уверена, что на капище никого не осталось, кто мог бы подслушать её молитвы. Заметив выходящего из капища шамана, девушка склонила голову для благословления.

Увидев её, Зугбиру сначала захотелось применить заклинание морока, после которого человек не мог вспомнить, кого в то время он видел. Но, поймав растерянный взгляд изумрудно-зелёных глаз, шаман лишь махнул рукой в осеняющем жесте.

Он сразу понял, что здесь не требовалось никаких заклятий, так как мысли девушки были заняты совсем другим. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять томление её души. Идя по дороге, шаман несколько раз невольно улыбнулся. Он был уверен, что встреченная им молодая девушка уже забыла о нём, ибо она была влюблена, ну а влюблённый человек подобен слепцу. Заполняя мысли образом своего любимого, он не видит ничего, что творится вокруг него. Усмехнувшись, Зугбир вспомнил свою молодость, то далёкое время, когда его кровь бурлила в жилах, словно хмельной напиток.

Барга встретила шамана непривычной тишиной. Между юртами не бегала детвора, у коновязей было пусто, и даже собаки ушли вслед за своими хозяевами. Лишь ветхие старики и малые дети остались в опустевшей станице. Все остальные жители ушли на похороны Хайдара. Естественно, что Чулун со своими домочадцами и подмастерьями отправился туда же. Дома осталась престарелая мать кузнеца, да три-четыре служанки, ухаживающие за старухой и ведущие домашнее хозяйство у Чулуна.

Чулун был не простым кузнецом-оружейником. Он был прославленным мастером, чьи изделия ценились чуть ли не на вес золота. Конечно, в его мастерской ковались клинки из булата, наконечники стрел и копий, но не эти смертоносные изделия принесли ему известность. Доспехи и брони, изготовленные Чулуном, не имели себе равных. Даже тайгетские купцы, что бывали в Барге, поражались, при виде такой работы. Кто-кто, а уж тайгеты понимали толк в кузнечном деле.

В его мастерской делались юшманы, кольчуги и куяки, которые надёжно защищали своего владельца от вражеского оружия. Тут же ковались различные шлемы, наручи и поножи. Молодым подмастерьям, только начинавшим совершенствовать свои навыки, поручалось изготовлять мундштуки удил, стремена, таганы, ножи и другие предметы, столь необходимые не только воину, но и простому табунщику.

Маленький курень кузнеца состоял из одной большой и трёх юрт поменьше, где жили его подмастерья и домочадцы. Возле юрты мастера была сложена поленница из смолистых чурбаков тарагая, и стояло два воза с брёвнами, предназначенными на заготовки для ратовищ копий и пик. Ближе к реке, почти на самом берегу стоял широкий дощатый навес, под которым была устроена кузня и две печи с горнами. Дальше располагался небольшой сарай, в котором находилась дубильня. Оттуда тянуло кислым запахом кож.