Дети ржавчины

–  Я мог бы рассказать про десяток ужасных болезней, которые поражают слишком любопытных.

Я послушно отошел. Мы вместе присели на остатки каменной кладки.

–  Меня зовут Медвежья Лапа, – не без гордости сообщил мой собеседник.

Я оценивающе посмотрел на него. Он не отличался высоким ростом и особой шириной плеч, но руки имел большие, жилистые и, безусловно, очень сильные.

–  Я – Безымянный.

–  Мне это известно. Я даже знаю, что ты пришел из очень далеких краев.

–  Откуда известно?

–  Люди говорят. А кроме того, ты очень странно ведешь себя. Ты как ребенок. И слова твои звучат как-то не так, как должно быть.

–  Разве мало вокруг странного, чтоб замечать мои причуды?

Медвежья Лапа склонил голову набок, задумавшись.

–  Ничего странного вокруг нет, – решил он наконец. – Конечно, иногда некоторые люди поступают не так, как принято, но это совсем другое. Они просто чудаки, а ты…

–  И как же поступают эти чудаки? – заинтересовался я.

–  По-разному… Я видел, как один человек разделся догола и ел землю. Он был просто сумасшедший.

–  Ел землю, – разочарованно повторил я. – Друг мой, ты считаешь чудным голого человека, а теперь посмотри туда, – я указал рукой на черные макушки Башен. – Разве Холодные башни не кажутся тебе странными? Ведь это не вы их построили. Разве не странно, что две силы борются над вашими головами, а вы и понятия не имеете, зачем они существуют?

–  Холодные башни были всегда, – веско произнес Медвежья Лапа. – И Пылающая прорва была всегда. Мне вовсе не интересно, откуда они появились. А ты сам разве задумывался, кто построил вон те скалы, кто разровнял луга и прокопал реки?

Я только вздохнул, поняв, что и этот разговор не выведет нас из тупика.

–  Расскажи мне про Холодные башни, – попросил я возницу. – Все, что знаешь.

Он одарил меня долгим внимательным взглядом. Потом перевел дыхание и посмотрел в небо, собираясь с мыслями.

–  Башни уходят глубоко под землю, – проговорил он. – Там они берут холод, необходимый для защиты Города. С каждым годом под землей остается все меньше холода, и сила Башен уходит. Возможно, когда-то она совсем иссякнет, и тогда посланники Прорвы…

–  Аэроиды, – сказал я, не зная, зачем прервал собеседника. Это странное слово само попросилось на язык.

–  Что? – удивленно переспросил возница.

–  Я говорю, что никакие это не посланники. Они называются аэроиды.

–  Я не очень понимаю… Кто их так называет?

–  Тот, кто раньше вас их увидел.

–  Ну что ж… Называй их, как хочешь, – осторожно согласился Медвежья Лапа. – Но мы считаем их детьми Пылающей прорвы.

–  Значит, ты говоришь, что они тоже были всегда?

–  Конечно. Ведь суть мира в противоборстве огня Прорвы и холода земли.

«Какая нелепость…» – удрученно подумал я.

–  Это тоже неверно. Они не были всегда. Давно – да, но не всегда. Просто раньше они были совсем другими. И с ними можно было бороться.

–  Нельзя говорить такие странные вещи, если нечем даже доказать свои слова, – сказал Медвежья Лапа, насупив брови.

Вот тут он попал в точку. Никаких доказательств у меня не было. Вернее, я сам являлся ходячим доказательством, но кого это убедит? Просто в нужный момент, на каком-то слове нашего разговора память вдруг приоткрылась – и снова захлопнулась. Молниеносно, как затвор фотоаппарата. Я успел лишь вытащить это слово – аэроиды – и понять, что они существовали в моей далекой полуреальной жизни.

–  Не обращай внимания, – я мирно улыбнулся. – Сколько людей, столько и мнений. Может, прав ты, а может, и я. Нас некому рассудить, поэтому не будем зря спорить.

Возница подозрительно посмотрел на меня. Определенно, он считал, что я не просто так потрепал языком. Наверняка ему казалось, что в моей болтовне есть хотя бы грамм какого-то тайного смысла.

–  Ты говоришь такие дикие вещи… – пробормотал он. – Но если бы ты смог доказать хоть одно слово.

Я понял – он очень хотел бы услышать, что есть такие доказательства.

–  Неужели ты сам не понял, что Башни, существующие вечно, – это полная ерунда? – тихо проговорил я. – Сами они выросли, что ли? Да на них же заклепки видны!

–  Подъем, – протяжно прокричал староста, ударив ложкой по котелку. – За работу!

–  Я найду тебе доказательства, – пообещал я вознице, вставая. – Не сейчас. Может, очень не скоро. Но найду обязательно.

ПЕРЕМЕНЫ

Пора остановиться. Пора перестать плыть по течению и начать грести самостоятельно. Зачем я здесь? Почему не стремлюсь обратно? Какова моя миссия? Ни один из этих вопросов не заставлял мои мысли биться сильнее, а тело – действовать. Однако вопросы нужно решать. Потому что нельзя до скончания дней выносить навоз из конюшен, мечтая о каких-то неясных переменах. Их не будет, пока я не начну шевелиться.

Но как? Что делать? В каком направлении идти, с кем разговаривать, какие вопросы задавать? Я беспомощен, как слепой перед раскрытой книгой. Я в положении лягушонка, который не успел заползти в нору на зиму и оказался один на выпавшем снегу.