Дети ржавчины

Наконец показались первые следы разрушения. По правде сказать, груды щепок, камней и разбросанные повсюду вещи наводили на мысль о свалке, а не о городских развалинах. Но иначе и быть не могло, если город изначально создавался из подручного мусора.

По руинам ползали люди, растаскивали руками обломки, доставали уцелевшее барахло. Одна женщина – страшно худая и почти безволосая – уставилась на нас, опознав людей, которые пришли расчищать завалы.

–  Здесь поищите, – растерянно сказала она, показывая на обвалившийся дом. – Должен быть мальчик. Я одна никак…

Ее отстранили с дороги, и мы пошли дальше. Вскоре нас окликнули. Двое старост сидели на камнях и варили на костре какую-то баланду. Я понял, что это и есть место, где нам предстоит работать. Старосты были усталыми и продрогшими – похоже, они всю ночь стояли здесь на посту.

Мы с ходу приступили к делу. Вытаскивать бревна было нелегко, и наша работа сначала текла вяло. Но потом появился возница с отпряженной лошадью. Мы цепляли бревна и крупные обломки веревкой, а лошадка оттаскивала их в сторону. Все найденные вещи – будь то моток полотна или помятая железная кружка – мы складывали в кучу, за которой приглядывали старосты.

Я не увиливал от тяжелой работы, как здесь было принято. Наоборот, если напарником попадался старый и явно слабый человек, старался брать самую трудную часть на себя. Из-за этого мои отношения с коллективом заметно потеплели. Люди потянулись ко мне, некоторые даже пытались со мной разговаривать или шутить. Шутки их, правда, были слишком бесхитростными, но я все равно посмеивался – из вежливости.

Все то время, пока нам приходилось отгребать кучи щепок, завязывать узлы и ворочать железки, я не упускал случая лишний раз взглянуть на обломки посланника. Оказалось, их вокруг немало – мелкие куски попадались повсюду. Их выделяли из окружающего мира и форма, и цвет – когда черный, когда темно-серый, а когда и белый, но во всех случаях чистый, насыщенный и ровный.

Все обломки были разные. Я заметил, что люди стараются обходить их стороной.

Когда я в очередной раз относил в кучу несколько уцелевших кусков от ткацкого станка, моя нога зацепилась за какой-то предмет, торчащий из земли. Я не поленился нагнуться. Это была металлическая пластина, покрытая слоем засохшей глины. Я вытащил ее, всколупнул корку. Под ней блеснул очень тонкий, искусно выделанный узор. В длину пластинка достигала, как мне показалось, сантиметров двадцати пяти, и всю ее поверхность покрывала сеть спиралей и завитушек. Ржавчина совершенно не тронула их.

–  Счастливая примета – найти старую вещь, – одобрительно сказал проходящий мимо парнишка по имени Прервавший Путь.

–  Что это? – спросил я.

–  Кто ж знает? Можешь сходить к толкователю старых вещей, если есть пара лишних клинков. А лучше сделай из этой штуки себе нож. Говорят, такое оружие приносит удачу.

Подошли и другие работники, пластинка пошла по рукам. У всех моя находка вызывала одобрение, но ни у кого не вызвала зависти. Я понял, что по здешним меркам серьезной ценности эта штука не представляет. Сунув ее за пояс, я вернулся к работе.

Время было уже почти обеденное, но никаких признаков приближающегося перерыва я не заметил. Мы все так же раскапывали завалы, куча спасенных вещей росла, а мой пустой желудок все чаще напоминал о себе – сначала тактично, потом возмущенно.

Наконец староста разрешил отдыхать. Мы расселись на бревнах, и тут я понял, что все достают еду, принесенную с собой – из-под рубах, из поясных сумок. У каждого была или сушеная рыба, или кулек с размоченной кукурузой, или на худой конец пара яблок. У всех, кроме меня, естественно. Я и понятия не имел, что едой надо запасаться самостоятельно.

–  А ты чего не ешь? – равнодушно спросил заросший старик, хрумкающий рядом со мной капустными листами.

–  Не успел ничего с собой взять, – с надеждой сказал я.

–  А-а… – понимающе кивнул старик. – Зря.

Они все сидели и жевали, не замечая моего голодного взгляда. В этот момент я понял – они вовсе не жадные. Это совсем другое, они просто не знают, не имеют представления, что можно помочь ближнему просто так, без ответа, без сделки. Им этого в свое время не объяснили.

Клянчить объедки я не собирался, поэтому встал и пошел прочь, чтобы не видеть, как другие глотают и давятся.

Я остановился, когда дошел до одного из довольно крупных обломков, размером в полтора человеческих роста. У него была сложная многослойная структура, напоминавшая разрезанную пополам матрешку. Первый слой – толстый и почти черный, дальше вглубь – все тоньше и светлее. Я сидел на корточках и разглядывал, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для своей капризной остаточной памяти или хотя бы для воображения и интеллекта. Поди разберись, из чего сотворена эта штука – из металла или кости, из хитина или пластика…

–  Не следует приближаться к посланникам Прорвы, – раздался за спиной знакомый голос. – Даже к мертвым.

Обернувшись, я увидел нашего возницу. Он подошел и деликатно потянул меня за рукав.