Дети ржавчины

Я сделал еще два больших глотка и почувствовал себя чуть свободнее. Подорожник сверлил меня взглядом.

–  К тому же ты – чужак. У нас не доверяют чужакам. Ничего не доверяют, кроме навоза.

–  А у вас часто бывали чужаки? – поинтересовался я.

–  Редко. Я видел двоих. Один появился на речной заставе, он не говорил ни слова, только рычал и бросался на людей. Его посадили в клетку и показывали за клинки, пока он не умер с голоду. А другого убили крестьяне, когда он воровал капусту с огородов. Надеюсь, ты не из их племени?

–  Наверно, нет.

–  Я хоть и не верю тебе, но выхода у меня нет. Ты – воин, а не конюх. Становись погонщиком. Я отставил в сторону кружку.

–  И что дальше?

–  Будешь ездить с нами. Будешь иметь клинки. Есть досыта. Тебе мало? Ты к тому же получишь хорошее имя.

«Он меня еще уговаривает, – с восторгом подумал я. – Ведь это именно то, что мне нужно. Не ему, а мне!»

–  Как же мы будем вместе работать, если ты мне не веришь?

– Я никому не верю. Для моей работы это не очень-то надо…

–  Ошибаешься…

–  А про тебя я все узнаю после первого же переезда. Так ты согласен?

–  Подожди… Я все-таки хочу понять, зачем нужен я. Разве мало хороших бойцов? И разве трудно уговорить их стать погонщиками, если и еду, и клинки, и имена вы гребете лопатой? Зачем тебе я – чужак, ненормальный, которому ты не веришь?

Я должен был задать этот вопрос. Мне по-прежнему казалось, что со мной хотят сыграть и обмануть. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Погонщик перестал улыбаться.

–  Безымянный, ты, наверно, не понял, какую судьбу я тебе предлагаю. Мы будем ездить по дорогам. Там не будет старост. Там нет Холодных башен. Только посланники Прорвы и разбойники за каждым деревом. Безымянный, каждый наш выезд – прогулка по краю могилы! Так что решай сразу.

Я молчал. Конечно, я был согласен, но не спешил объявить об этом. Я готовился задать один вопрос.

–  Ведь это ты подобрал меня на дороге? – проговорил я.

–  Да, я. Но на этот счет не волнуйся. Ты мне ничего не должен.

–  Ты помнишь это место?

–  Помню, примерно, – слегка удивился погонщик. – А что?

–  Это далеко?

–  Далеко. Дня три пути. Это в долине, где много водопадов, на пути к Третьей горной заставе. Почему ты спрашиваешь? Ты оставил там что-то?

–  Ну… да. Смогу я побродить часок, если мы окажемся там?

–  Значит, согласен, – облегченно сказал Подорожник и бесцеремонно отпил из моей кружки. – Что, интересно, ты будешь там искать? Наверняка это уже нашли без тебя.

–  Нет… – я замолчал, не зная, стоит ли сразу раскрываться. Потом решил, что стоит. Мне не терпелось узнать ответ. – Там должна быть пещера…

–  Ха! Там тысяча пещер. Какая тебе нужна?

Сердце екнуло. Но не остановилось. Ничего страшного, жизнь продолжается. Тысяча пещер – не миллион. Можно поискать.

–  Странный ты какой-то, – хмыкнул погонщик. – Завтра сходим к Лучистому, я скажу, что забираю тебя. А ты помойся хорошенько. От твоей одежды так несет навозом, что хочется плюнуть.

Я вышел в пустой темный двор. Тысяча пещер… Сейчас, когда я узнал, что вернуться будет непросто, мне вдруг впервые захотелось домой. К Лерочке. К Катеньке. К троллейбусам и шумным улицам. К Директору, наконец.

Тысяча пещер. Ну ничего. Главное, стронуться с мертвой точки. Теперь все будет по-другому. Теперь что-то изменится, наверняка.

Я наивно полагал, что могу следующим утром поваляться лишний часок после подъема. Но староста, пришедший выгонять нас работать, понятия не имел о переменах, наступающих в моей жизни. Ему было на них наплевать. Он считал, что, пока я числюсь на конюшне, должен заниматься лошадьми, и был по своему прав.

Пришлось таскать лоханки с водой. Однако теперь меня не угнетали ни эта работа, ни тошнотворный завтрак, съеденный вскоре после пробуждения. Я испытывал пренебрежение к своей прежней, неуютной и уже отдаляющейся жизни. Наконец-то наступали те перемены, о которых я столько думал. Я уже жил там, в завтрашнем дне, где я наконец смогу оторваться от постылого овощного двора, где увижу все, что хочу видеть, и найду ответы на накопившиеся вопросы. Я был убежден, что именно так и сложатся события.

После обеда мы с Подорожником отправились на попутной повозке к Лучистому. Тот собирался куда-то уезжать и уже сидел в седле своей новой лошади. Человек с обожженным лицом, которого я уже однажды видел, был рядом с ним. Он гарцевал на своем коне, высокомерно поглядывая на меня.

Повелитель не побрезговал сказать мне несколько слов. Он говорил о нешуточном доверии, оказанном мне, о необходимости быть честным и храбрым, о верности своему господину и благодетелю. Под последним он имел в виду себя, конечно.

Я почти не слушал Лучистого. Я даже не смотрел на него. Не смотрел, чтобы не рассмеяться.