Дети Шини (СИ)

Просто сидел и ковырялся в телефоне, музыку слушал, а когда очнулся, понял, что уже и не вижу их больше. Бросился искать, всё кафе облазил - не нашел. Хотел было позвонить ей, но телефон-то у неё украли. Вот и сидел я там часов до четырех, пока из посетителей уже почти никого не осталось и на улице окончательно не рассвело.

А затем вышел на улицу и очень разволновался, ведь, знаешь, что угодно в Москве может случиться. И решил сначала домой пешком пойти, ведь денег у меня не было, но потом подумал, что если она вот-вот вернется и не найдет меня, то будет очень переживать.

Поэтому сел прям там, на бордюр, и просто сидел, пока из кафе не вывалился какой-то пьяный, возрастной интеллигент. Увидел меня, устроился рядом, и тут же начал какие-то свои любовные страдания изливать, а потом и ко мне прицепился.

Дескать, чего это я такой маленький и тут сижу. Ну, я ему и рассказал примерно, как дело было. А он допытываться стал, что за мужики и всё такое. Я ответил "вроде хорошие", а он такой - "если твоя женщина уезжает с хорошим мужиком, то она уже не вернется". А я говорю: "Мила мне не женщина, а сестра просто". А он: "это не важно - они все такие". Потом дал мне тысячу рублей на такси и так поучительно сказал: "запомни, если не можешь уйти первым, не отпускай".

Наверное, ему всё это было близко. Ну и поехал я домой, а когда вошел в квартиру, то прямо сразу так и натолкнулся на того хорошего мужика, он уже уходить собирался.

А Мила такая выходит из комнаты и говорит: "Ой, Костик, извини, пожалуйста, я совсем забыла про тебя". Представляешь? Она просто забыла и всё.

И я даже сделал вид, что не обиделся, ей и так неприятностей за день хватило.

- Дикая история, - сказала я. - И странная у тебя сестра. А я ещё думала, что это мои родители равнодушные.

- Зачем вы так долго собирались и затеяли эту возню тут под окнами?

Ветер безжалостно дул в шею, волосы постоянно лезли в глаза, и я даже сидя в куртке начала промерзать.

- Слушай, но сейчас-то ты уже можешь слезть? Очень холодно.

- Могу, если ты поклянешься, что ты с ним никуда не поедешь.

Рука, державшаяся за подоконник, осторожно подползла к моей и накрыла её сверху, согревая ледяные пальцы.

- Пусть едет с кем-то другим, - выдохнул он вместе с паром.

- Костя, это называется шантаж.

- Знаю. Но, я имею право.

- Почему это?

- Потому что я антигерой. И могу делать любые гадости.

- Какая всё-таки у тебя в голове ерунда творится.

- И это тоже. Так, что? Обещаешь?

- Ладно, - сказала я, ведь у меня не было другого выхода. - Обещаю.

- Смотри как хорошо, - он поднял голову к небу и глубоко вдохнул. - Одно лишь слово способно убить или вернуть к жизни. Даже воздух пахнет по-другому. Глупо, конечно, но начинает казаться, что, быть может, и ты кому-то немного нужен. Пусть даже из жалости.

- Вот, видишь, если бы ты прыгнул, то ничего бы этого не почувствовал.

- А я бы и не прыгнул, - он хитро прищурился.

- Как? Очередной блеф?

- Конечно, глупенькая. Но получилось хорошо, очень убедительно, мне самому понравилось. Вот, что значит дурная репутация.

- Но это нечестно и гадко.

- Возможно.

- Или это ты меня сейчас дуришь, что не собирался?

- Возможно.

- Твоё хорошее настроение ещё хуже плохого. Пусть ты мне отомстил за дверь, но ребята-то в чем виноваты?

Тогда он по-деловому перевернулся, спрыгнул на пол, пересек всю мансарду и широко распахнул дверь. Там, на небольшой площадке, сгрудившись, стояли все и терпеливо ждали, что будет.

- Ребята, извините меня, пожалуйста, - просто и по-детски сказал он.

И Якушин не сдержался, туго схватил его за ворот, точно намеревался задушить, а потом с силой притянул к себе и обхватил голову руками.

- Ты что, устраиваешь? Так же нельзя с людьми поступать.

Петров в кои-то веки убрал камеру, растопырил руки и обнял их обоих.

- Нужно было просто поговорить с нами. Мы что, не люди, что ли?

И Настя начала шмыгать носом, а Герасимов недоуменно скривился и покачал головой:

- Ну, вы, блин, даете.

А когда всё закончилось и все разбрелись по своим делам, Якушин подошел ко мне и сказал:

- Это твоя вина.

- Почему это?

- Всё тебе игрушки. Забыла, что ты в ответе за того, кого приручаешь?

- Я не приручаю. Мы друзья.

- Он из-за тебя то на топор лезет, то из окон бросается, а у тебя всё - друзья. Я думал, Тоня, ты умнее.

==========

Глава 35 ==========

А ночью я проснулась от едкого запаха гари, вскочила с кровати и, с трудом растормошив Сёмину, выглянула в коридор.

Действительно, повсюду висела мутная сероватая пелена, и свет, который мы оставляем на лестнице, казался неясным и очень далеким.

Я добежала до лестницы, обнаружила, что дым валит сверху, из мансарды, и с криками: "Подъем!" и "Пожар!", бросилась наверх.

С трудом поднялась по ступеням. Двери даже видно не было. Я только смогла нащупать ручку, толкнуть дверь, и едва различила красноватые языки пламени, как у меня начала кружиться голова. Но в спину уже кто-то бесцеремонно толкал:

- Что стоишь? Вали отсюда.