Дети Шини (СИ)

Герасимов карабкается на колонну и срывается вниз, Настя варит суп, мы толкаем Жигули, рубим дрова, расчищаем снег, Герасимов вдохновенно музицирует.

За кадром слышится мой жуткий визг - это я бегу от призрака.

Капищенская Леди Гага в объятиях Герасимова, кровавый снеговик с ножом в животе, памятная инсталляция "Дети Шини", белый неясный призрак в глубине коридоров.

Настя с Амелиным, стройные, светловолосые, оба в черных пальто, танцуют танго под бой напольных часов.

Умирающий лебедь Маркова.

Жалкое отребье на полу возле камина.

- Я так устала, - жалуется Сёмина. - Почему нельзя просто жить?

Сияет ослепительное солнце, сквозь него огромными прыжками мчится лось.

Умилительный заяц, спрятавшийся под еловыми ветвями, белки проворно снуют с дерево на дерево.

Мы валяемся в снегу и смотрим на звёзды.

- Надежды на выживание становится всё меньше и меньше.

- От зверей главное не убегать, им погоня интереснее добычи.

- Люди - не животные. Люди обладают сознанием, интеллектом.

- Люди борются за место под солнцем.

- Это же генетическая память. Всё то ужасное, что происходило с их предками на протяжении веков.

Якушин со сломанным носом и окровавленным лицом в бешенстве колотит по рулю.

Семина на коленях в мансарде. Петров на полу задыхается в пакете. Я привязана к кровати. Испуганный голый Марков в ванной. Герасимов давится глотком воды.

Завернутый в одеяло Амелин:

- Скончаться. Сном забыться.

Уснуть. И видеть сны? Вот и ответ.

Я с завязанными глазами хожу и ко всем принюхиваюсь. Марков в ужасных огромных очках. Сёмина с топором кокает бутылки. Мокрый, темный от разлившегося вина пол.

- А кто из нас тут не странный? - говорю я.

- Всё взаимозависимо и взаимопроникновенно, - повторяет Настя.

Распахнутое окно в гостиной. С улицы метет метель.

В машине все прыгают и орут:

"The kids of tomorrow don't need today

When they live in the sins of yesterday".

Кристина: вчера - не вернешь, завтра - не наступит никогда.

Беспечная стайка снегирей на рябине.

Мы с Якушиным раскрасневшиеся и счастливые возимся в сугробе. Настя, стоя на коленях, со смущенной улыбкой, признается Герасимову в любви.

- Трагедия человека не в том, что он один, а в том, что он не может быть один, - Амелин на подоконнике.

- У меня обязательно будет двое детей или даже больше, чтобы им никогда не было одиноко или страшно.

Занавески хлопают на ветру.

Они умрут.

Все. Я тоже умру.

Это бесплодный труд.

Как писать на ветру.

Дым, крики, суматоха. Мы бегаем по залу ожиданий.

- Из дома вышел человек

И с той поры исчез.

- Я выбираю обочину, - говорит Марков.

Дикторша:

"Ушли из дома и до настоящего времени не вернулись".

Герасимов Владислав, Осеева Антонина, Амелин Константин, Марков Даниил.

Увиденное буквально повергло меня в шок, и минут десять я сидела, тупо уставившись в экран, будто свалилась с другой планеты.

Кто бы мог подумать, что Петров способен на что-то большее, нежели тупые видео-блоги. И ведь это было красиво и так глубоко, как я прежде даже не задумывалась.

Ролик не рождал чувство жалости к бедным потеряшкам, он нас не оправдывал, не обелял, он будто констатировал существующее положение дел.

Я сразу написала Сёминой, по-деловому, без упреков и обид, даже не намекая, что знаю об их подлом сговоре. Предложила встретиться.

Подождала немного и написала Петрову. Но в течение часа ни один из них в сети так и не появился. И это ожидание оказалось выше моих сил и терпения.

Когда мама увидела меня, стоящую в коридоре возле входной двери, то остолбенела.

Но я лишь чмокнула её в щёку, извинилась, и сломя голову помчалась к дому Сёминой.

Правда то, что знаю только её подъезд, я вспомнила уже по дороге. Притормозила.

Больше идти было некуда. И тут вдруг обнаружила, что стою прямо напротив дома Якушина, точно специально сюда шла. "Я живу на шестом этаже, прямо под ней". А уж в какой квартире жил Якушин я знала наверняка.

==========

Глава 45 ==========

Стоя перед её дверью, я колебалась недолго, каких-то пару секунд. Затем трель звонка мелодично прокатилась по всей квартире.

В первые минуты ничего не произошло, хотя я прекрасно слышала, как кто-то подошел к двери и смотрит на меня в глазок. Я позвонила ещё раз, но опять тишина. И только когда развернулась, чтобы уйти, замок щелкнул, дверь приоткрылась, и из-за неё выглянуло бледное бесцветное лицо.

То была сама Кристина.

- Привет, - сказала я.

- Привет.

- Я Тоня Осеева.

- Знаю.

- Я пришла поговорить.

- Хочешь убить меня?

- Хочу, но не буду.

- Ты могла мне просто написать.

- Ну, нет. Это было бы слишком просто.

- Я уже разговаривала с Петровым. Больше мне добавить нечего.

- Я не Петров. Хочу сама тебе в глаза посмотреть.

Ворожцова испуганно спряталась за дверью, но затем снова выглянула.

- Пустишь, или мне потом тебя караулить у подъезда?

- Ладно, - тяжело вздохнула она и открыла дверь.

Родителей дома не было, а Кристина лежала в кровати, потому что её отпустили из больницы только при условии строго соблюдения постельного режима.