Дети Шини

— Дай угадаю… И этот человек… Кто же этот человек, которому такое близко? Ах, да, точно, знаю одного такого. Амелин?!

Кристина правильно растолковала мою интонацию и принялась рьяно его оправдывать.

— Он ничего не знал ни про первый ролик, ни про вторую часть. Я ему кинула только ссылку и попросила разместить после того, как умру. Он поклялся, что не будет смотреть.

— Вот, сволочь, — я отвернулась к окну.

— Он не знал, что там. Если, конечно, сдержал слово, не должен был знать.

Сквозь своё отражение, там, в наступающей ночи, можно было различить множество горящих окон, тысячи других жизней, тысячи чужих миров, возможно, не менее запутанных и сложных, чем мой, но отсюда, из Кристининой комнаты, кажущихся такими манящими и привлекательными, как те звёзды из колодца.

У меня не было слов, чтобы ответить ей. У меня вообще не было слов.

— Наверное, у него были какие-то свои причины, — говорила Кристина мне в спину, время от времени делая паузу, но потом тут же сама отвечая на незаданный вопрос. — Он добрый и хороший. Я не умерла из-за него.

Спросила, какие таблетки лучше выпить, чтобы всё получилось. И он дал два названия, якобы, если принять их одновременно, то получится. Мне и в голову не могло прийти, что здесь может быть какой-то подвох.

Но теперь я знаю, что один препарат — антистрессовый, а второй — блокирует навязчивые состояния, и оба, даже при передозировке, совершенно безопасны. Понимаешь? Вертер не стал меня отговаривать, но сделал так, чтобы я полностью прошла этот путь.

Одно дело собираться, другое — исполнить. Ведь, когда я выпила таблетки, то уже через пять минут была в ужасе от самой себя, хотелось немедленно это прекратить, вернуть назад, сказать «стоп игра», началась паника, я хотела побежать в туалет, чтобы протошниться, но не успела, потому что потеряла сознание. Понимаешь?

— Нет. Если это были безопасные таблетки, то почему ты потеряла сознание?

— Потому что решила до кучи маминого снотворного принять. Это из-за него.

В глазах у Ворожцовой стояли слёзы, и всё-таки мне стало её жалко.

— Если ты хотела хоть что-то действительно значить, нужно было самой выходить из стакана, а не прятаться за сетевыми никами. Нет ничего страшного в том, чтобы сказать человеку о том, что он тебе нравится. Любому человеку. А не выдумывать сказку о «хороших людях» и «ужасном мире».

— Но, Тоня, ты же сама предпочла просто изолироваться и не думать. И не чувствовать.

В темном стекле отражались участки комнаты, выхваченные светом лампы, зажжённой возле кровати Кристины, и моё лицо, очень близко, расплывчатым невнятным пятном.

— Тоня? Ты здесь?

— Да, да. Это из-за усталости, — я спешно отошла от окна и решила идти домой. — Давай поговорим в другой раз, мне ещё нужно всё это переварить. Да и теперь других проблем, гораздо более важных, чем ты, выше крыши.

— Я знаю, что должна была выложить этот второй ролик сразу, как только вернулась из больницы, но понимаешь, если я его теперь выложу, то они все набросятся на меня и съедят, а я только начала смотреть на жизнь другими глазами.

— Значит, ты не хочешь себе того, через что прошли мы?

— И вам не хотела, я уже объяснила. Но в любом случае вас много и вы сильные, а я одна.

— Ничего, ничего, не беспокойся. Нам на это теперь плевать.

Кристина встала, чтобы меня проводить.

— Ах, да, — вспомнила я в дверях. — Ты знаешь что-нибудь про Якушина?

— Родители Саши с нами теперь даже не здороваются. Но вроде бы с ним всё хорошо.

Пока я одевалась, мы не разговаривали, Кристина окликнула меня, только когда я уже входила в лифт.

— Ты меня простишь?

— Боюсь, что да, — сказала я, чуть помедлив, и двери лифта закрылись.

========== Глава 46 ==========

А ночью проснулась от того, что мне почудилось, будто кто-то меня зовет.

Машинально свесилась, стала шарить под кроватью, и только когда разлепила глаза, поняла, что я в Москве, и там никого нет.

Но потом долго лежала и никак не могла заснуть, прислушивалась к знакомым звукам квартиры, боролась с сумбурным потоком мыслей и тягостным чувством беспокойства.

Я снова и снова возвращалась к Маркову. Не в состоянии придумать ничего, чтобы могло ему помочь. И это бессилие приводило в отчаяние.

Какой же он всё-таки упрямый. Как он мог решиться сделать это в одиночку, без денег, без плана, после всего, что с нами было? Если его не найдут или с ним что-то случится, я никогда не смогу простить этого Амелину.

И вообще, как его теперь простить? А ведь я ещё не успела поговорить с Настей и Петровым, и это тоже не давало мне покоя. Мне вообще ничего не давало покоя.

Я совершенно не могла спать. В конце концов, включила компьютер, влезла на страничку, чтоб ещё раз пересмотреть ролик «Как мы были Детьми Шини» и неожиданно обнаружила аж три сообщения. От Насти, Герасимова и от Вертера.

Долго сидела и смотрела на них, не зная, с которого начать. В итоге, самое волнительное оставила напоследок.

Настя: