Дети Шини

— А то, — согласился Герасимов, — я бы его за одни эти шрамы на учет поставил.

— За это не в полицию, а в психушку сажают, — отозвался Марков.

— Это из-за них вы вчера так орали? — спросила я Герасимова, и он кивнул.

Наконец, хоть что-то прояснилось.

— Короче, — сказал Марков, — давайте по-честному. Кто второй?

— Точно не я, — отрезал Герасимов.

— Ну, ладно, — сдалась молчавшая всё это время Сёмина. — Это я.

— Ты? — воскликнули мы в один голос.

— Ничего такого. Мы с одной моей сетевой знакомой косплеили в парке. Она — была розоволосая Юно Гасай, я — Мэй. В первый раз встретились в реале, просто сидели на лавочке зимой и болтали. Было холодно, поэтому забрались на спинку, а ноги поставили на сидение. Мимо шли полицейские и объявили нам, что, сидя подобным образом, мы совершаем грубое административное нарушение. Мы сразу слезли, но они всё равно стали высказывать, что у нас, уродок, уродские родители, потому что плохо воспитали, и что дети наши тоже будут уродами, потому что мы такие. В общем, стоило, конечно, выслушать всё это спокойно, но Юно не выдержала, вошла в образ, достала нож, у неё был такой страшный кривой, окровавленный, косплейный нож, и начала изображать настоящую безумную Юно. Это было забавно и убедительно, но полицейские не впечатлились. Просто забрали в отделение и поставили на учет. Вот и вся история.

— А татуировку покажешь? — нахально спросил Петров.

— Не покажу, — Настя стыдливо потупилась. — Это просто Инь-Ян.

— Чего? — не понял Герасимов.

— Инь-Ян, — повторила Настя. — Китайский символ объединения и взаимодействия.

— Ещё одна любительница самоповреждений, — неодобрительно сказал Марков. — Зачем это тебе, если даже показывать не хочешь?

— Это отражение моей жизненной позиции.

— Позиции? — поморщился Герасимов. — Что за позиция такая?

— Что всё взаимозависимо и взаимопроникновенно.

— Вот ты загнула, — покачал головой Якушин и принялся скатывать матрас, на котором спал.

— Согласно Инь-Ян, все явления, существующие в природе, имеют два противоположных, но влияющих друг на друга начала, — пояснила Настя. — Как свет и тьма. Как добро и зло. Как мужчина и женщина. Как жизнь и смерть.

И тут Амелин зашелся в таком диком кашле, что все замолчали. От этих его сдавленных хрипов нам всем стало не по себе.

— Это всё, конечно, здорово, но сейчас не до лирики, — рассудительно сказал Якушин. — Мы должны очень серьёзно и по-взрослому решить, что каждый из нас будет делать дальше. Теперь мы не просто какие-то мифические интернет персонажи, а в реальном розыске находимся. И сейчас, тем, у кого дома с родителями всё нормально, как раз самое время вернуться.

— Давайте, сначала позавтракаем, — попросил Герасимов, но на него даже никто и не посмотрел.

— Никому нельзя возвращаться! — Марков выскочил на середину комнаты и стал на нас всех по очереди воинственно зыркать сквозь бликующие голубыми огоньками стёкла очков. — Стоит хоть одному к ним попасть, и он тут же сдаст остальных.

— Я тебя не понимаю, Марков, — сказала я. — У тебя, вроде, благополучная семья. Мама, папа, сестра младшая, вы хорошо обеспечены и выглядите дружными. Родители носятся с тобой как с писаной торбой. Что тебя не устраивает?

— У меня благополучно, — немного подумав, согласился Марков. — Но тут уже вопрос принципа. Отец, когда узнал про всю эту фигню с Ворожцовой, сказал, что я недоумок, потому что он тысячу раз предупреждал, не связываться с тупыми школьниками, а я связался. А ещё, что я лузер, и без него ничего не могу. Понятное дело это чушь, наверняка на понт брал, но всё равно, пусть теперь подумает, стоило ли меня так унижать.

Петров потрясенно выпучил глаза:

— Значит, тебе за это ничего не будет?

— Да, он мажор, известное дело, — Герасимов пошел и взял чайник.

— А ты тупой, — крикнул ему вслед Марков.

— Ты вообще в курсе, — Якушин развернулся к Маркову, — что за побег тебя тоже поставят на учет, и вместо института пойдешь в армию?

— Его папаша откупит, не волнуйся, — Герасимов остановился с чайником в дверях.

— Завидуй молча, — продолжал отбиваться Марков. — Твои, небось, на тебя и копейки не потратят.

— А Настя домой собиралась, — прервала я очередную перепалку.

— Нет уж, после такого я теперь не поеду, — Сёмина быстро замотала головой. — Лучше уж буду вас терпеть, чем полицию. Я точно расколюсь и расскажу, где вы прячетесь.

— Вообще-то когда мы разделимся, то это будет уже не важно, — сказал Якушин.

— Как разделимся? — не поняла Настя. — Я с вами.

— С какими нами? Ты же сама видела, что нас ищут всех вместе. Мы не можем таскаться толпой. Я сегодня заведу машину, и завтра утром могу отвезти вас всех на станцию.

— Слушай, — в веселых глазах Петрова засела озабоченность, — у нас ни нормальных телефонов, ни Интернета, ничего. Как понять, куда ехать?

— Меня это не волнует, — ответил Якушин. — Ещё неделю назад я знал только тебя.

Петров тут же подскочил к Якушину на диван и пристроился рядышком, театрально сложив руки на коленях.

— Саш, может, по старой дружбе возьмешь меня с собой? А? Обещаю, я тебе пригожусь.

— Тебя? — Якушин бросил на него рассеянный взгляд. — Тебя возьму.