Дети Шини

Вероятно, дед свою угрозу исполнил, так как через полтора часа на повороте в сторону Волоколамска нам повстречались аж две полицейские машины. Но про Газель никто не знал, так что на трассу удалось выехать беспрепятственно.

Когда же до всех дошло, что мы едва не попались, но ловко ускользнули от преследования, стало отчего-то очень легко и весело, даже азартно как-то.

Ярко освещенные солнцем снежные поля, мелькавшие за окном, теперь ничуть не угнетали, в них словно появился какой-то скрытый, но очень важный и правильный смысл.

Кругом всё было белым, первозданным и идеально чистым, как тот самый лист, с которого заново начинают делать все неудавшиеся дела, в том числе и жить.

Может, так оно и должно быть? Может то, что мы делаем, даже хорошо? Для нас хорошо, да и для всех. Может, там впереди, за каким-нибудь очередным поворотом нас ждет нечто удивительное, волшебное и прекрасное, что-то совершенно необыкновенное и счастливое? Сверкающие лучи солнца, настойчиво проникающие сквозь припорошенные кроны деревьев, ещё сильнее разжигали ощущение этой радужной надежды.

— Сделай погромче! — закричал вдруг Петров сзади, мощным энергетическим вихрем врываясь в моё мечтательное созерцание. — Классная песня!

Я прибавила звук, и машина сразу бешено закачалась, потому что Петров тут же запрыгал.

— Давай громче, — кричал он. — Ещё громче!

  «Cast off the crutch that kills the pain
  The Red Flag waving never meant the same
  The kids of tomorrow don» t need today
  When they live in the sins of yesterday»[2].

Кажется, они орали все втроем: Петров, Марков и Герасимов. Кто-то нещадно путал слова, но это было неважно, потому что мы все завелись, даже Настя, даже Якушин энергично кивал в такт головой, и создавалось ощущение, что вся наша машина буквально скачет по дороге в яростном ритме Красного флага.

Это было, как выбросить из головы всё прошлое, не загадывать на будущее, не бояться, не планировать, не сожалеть, просто быть здесь и сейчас, ощущать каждую секунду вечностью и, окунувшись в бессмертие, обрести суперсилу.

Я тоже жизнерадостно запрыгала на сидении, и Якушин, добродушно расхохотавшись, так посмотрел на меня, что если бы такое случилось два года назад, я бы, наверное, умерла от счастья.

Потом же, когда приступ общей беспричинной радости понемногу улегся, парни сзади решили то ли пообедать, то ли поужинать. Они ели втроем прямо из котелка. Ложка была всего одна и больному Амелину её, конечно же, не дали, но у меня в куртке оставались два сникерса — мой и Настин, и я отдала их ему и Якушину, потому что Настя сладкое не ест, а я могла потерпеть.

В общем, всё было очень даже хорошо и весело, до тех пор, пока мы не добрались до Волоколамска.

Сначала кое-как нашли вокзал и высадили Маркова с Герасимовым покупать билеты. Одному на Москву, другому на Псков, а сами поехали искать больницу. Думали, это недолго. Минут пятнадцать. Потому что слово Волоколамск хоть и длинное, а город оказался совсем небольшой и тихий.

Герасимов говорил, что Волоколамск самый старый город в Московской области, и я охотно ему верила. Все постройки здесь были невысокие и скромные, от них веяло древностью и советской эпохой одновременно, а расстояния между группками домов такие, что в Москве между ними поместился бы целый квартал.

Герасимов ещё рассказывал про кремль и собор, на которые стоило бы посмотреть, но в нашей ситуации было не до экскурсий. Мы только мельком поглазели на черные купола с золотыми крестами и белую колокольню в окошко, пока искали вокзал и когда, высадив там Маркова с Герасимовым, возвращались обратно на трассу. Потому что оказалось, что Центральная больница города находилась совсем не в центре города.

Пришлось останавливаться чуть ли не возле каждого прохожего, чтобы спросить, как туда добраться, ведь ни gps, ни карт у нас не было.

При этом раз в пять минут звонил Марков и психовал, что на вокзале рядом с ними ходят полицейские и подозрительно косятся. Он так громко и нервно это говорил, что даже я, сидя рядом с Якушиным, всё слышала.

Но масла в огонь подлила Сёмина, когда стала делать замечания, что мы очень быстро и опасно едем, а в довершении всего, Петров заныл, что его укачивает.

Одним словом, Якушин по неосторожности очень грубо подрезал какой-то синий Мерс. Понятное дело, что опыта вождения у него особо и не было, а тут ещё нервы и мы. Но водитель Мерса об этом не знал, да, возможно, если бы и знал, то это ничего не изменило бы. Потому что после того, как он возмущенно и яростно отсигналил нам сзади, попросту взял, обогнал и встал перед Газелью.

Мы тоже остановились. Якушин напрягся, мы с Настей тоже, а Петров, которому сзади ничего видно не было, стал выспрашивать, что да как. Но все молчали.