Дети стадной эпохи

Отец и племянник Чжу Юйчэня, словно побитые Сунь Укуном[27] оборотни, вернули свою изначальную сущность, а заодно и протрезвели. Не смея пыжиться, они пугливо выскочили вон, так что через минуту их след простыл. Чжу Юйчэнь поднялся со своего места и, в упор посмотрев на Ли Аньбана, гневно бросил: «Омерзительно!» — после чего развернулся и ушел, хлопнув дверью. Когда Чжу Юйчэнь вышел, Ли Аньбан тяжело опустился на стул, он понял, что опростоволосился. Как говорится, и курицы не украл, и горсть риса потерял. Через отца Чжу Юйчэня он хотел помириться с Чжу Юйчэнем, но неверное представление об отношениях отца и сына привело к тому, что Чжу Юйчэнь тоже неверно истолковал помощь Ли Аньбана и решил, что тот просто-напросто дразнит обезьяну. Отдавая себе полный отчет, каковы родственники Чжу Юйчэня и понимая всю абсурдность их требований, Ли Аньбан все-таки дал распоряжение городским и уездным властям эти требования удовлетворить. Разве тем самым он не выставил Чжу Юйчэня в дурном свете? Не исключено, что Чжу Юйчэнь раскусил стратегию Ли Аньбана, который метил в губернаторы. Со дня на день к ним в провинцию должна была явиться экспертная группа ЦК, руководителем которой был одногруппник Чжу Юйчэня, и, вместо того чтобы действовать открыто и благородно, Ли Аньбан затеял коварную интригу и проникнул в семью Чжу Юйчэня. Выходит, что тем самым он и самого Чжу Юйчэня принимал за дурачка? Наверное, поэтому, перед тем как хлопнуть дверью, Чжу Юйчэнь бросил ему: «Омерзительно!» Что бы могло значить это его «омерзительно»? К чему оно относилось: к создавшейся ситуации или же непосредственно к поведению Ли Аньбана? Как бы то ни было, данное замечание можно расценивать как окончательную точку в их отношениях. Если бы Ли Аньбан не совершал обходного маневра, то вполне возможно, Чжу Юйчэнь и не говорил бы о Ли Аньбане ничего хорошего, но зато и не стал бы сводить его в могилу. Но теперь, раскусив эгоистичные намерения Ли Аньбана, который попросту использовал его и его отца в своей игре, Чжу Юйчэнь сотрет Ли Аньбана в порошок. Восемнадцать лет назад ради должности первого заместителя мэра Чжу Юйчэнь, мечтая засадить Ли Аньбана за решетку, не постеснялся оклеветать его в присвоении двух миллионов. Теперь, озлобившись на Ли Аньбана пуще прежнего, он запросто решится оклеветать его в присвоении двухсот миллионов, лишь бы Ли Аньбан навсегда убрался в свою деревню. Заметив, что после визита Чжу Юйчэня Ли Аньбан выглядит как побитая собака, секретарь Ли Аньбана осторожно заметил:

— У этого начальника Чжу нет никакой выдержки.

Ли Аньбан, словно очнувшись, быстро ответил:

— Не думал, что начальник Чжу перевернет все с ног на голову. По правде говоря, я всего лишь помог его родственникам. — Качая головой, он со вздохом добавил: — Если человек во всем ищет злой умысел, то что бы ты ему ни сделал, все будет плохо.

Ли Аньбан прекрасно представлял последствия этой истории. Чем дольше он об этом думал, тем больше его бросало в дрожь. Вернувшись в свой кабинет, он всю оставшуюся половину дня думал, как ликвидировать или хотя бы смягчить возможные последствия, но так ничего и не придумал. Но, как говорится, беда не приходит одна: вечером, уже к концу рабочего дня, в кабинет Ли Аньбана поспешно зашел секретарь и сообщил еще одну плохую новость. Эта новость была гораздо хуже истории с Чжу Юйчэнем. Секретарь сообщил, что к прежнему подчиненному Ли Аньбана, а ныне мэру города Сун Яоу, по итогам проверки дисциплинарной комиссии применили «двойное указание»[28]. Ли Аньбан был поражен.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Два часа назад.

— Ведь не было никаких намеков.

— Это точно. Во второй половине дня мэр Сун был на заседании, а когда оно закончилось, сотрудники комиссии увели его прямо со сцены.