Дети света

Анатолий же с детства имел предпринимательскую жилку. На каждой копейке, на любом деле должен был что-то «наварить». Причем, иногда лишь рубль, но главное, чтобы — прибыль. Это у него было наследственное. Родители Толи кормились от большой торговли. Той самой, что обслуживает номенклатуру и состоятельных людей. Он зарабатывал, чем только можно: фарцовкой, перепродажей букинистических книг, антиквариата, фирменных джинсов и рубашек… За деньги устраивал в институт, добывал путевки, освобождал от армии. Как только появились первые кооперативы, Толик сразу открыл магазин, потом автосервис. Попробовал себя на бирже. И довольно легко заработал вожделенный миллион долларов.

Впрочем, этих разных людей роднило отношение к делу: оба отличались обязательностью. Но если Анатолий результаты труда присваивал, то Кеша тяготился благодарностью своих «подзащитных».

Одного стимулировала цель в виде прибыли. Ради нее он преодолевал сопротивление конкурентов, решал проблемы жестко и решительно. Он собирался в кулак, стискивал зубы и до завершения сделки действовал, как машина, гася в себе человеческие слабости и сомнения. И лишь получив прибыль, он расслаблялся и почивал на лаврах победителя.

Другому нравилась работа как творческий процесс, от замысла до воплощения. А когда муки творчества оставались позади, он терял к результату работы всякий интерес, а иногда тяготился им.

Дело в том, что родители Иннокентия принадлежали к партийной номенклатуре. Многие годы репрессий и страха приучили их к скромности в быту. Например, отец решительно отказался от причитающейся ему прислуги. В семье не считалось зазорным ходить по магазинам и самим готовить обеды. Отец, возвращаясь пешком с работы на Старой площади, прихватывал в магазине три кило картошки и батон колбасы. На даче они всем семейством копали грядки, солили собранные в лесу грибы и варили варенье из садовых ягод. Дачка их не отличалась ни размерами, ни обстановкой. Так себе, обычная, как у всех. Впрочем, у представителей торговой номенклатуры дачи случались вполне респектабельные. Некоторые прямо дворцы строили. Так ведь и сажали их гораздо чаще.

Иннокентий никогда не отличался от рядовых граждан ни одеждой, ни кулинарными пристрастиями. Разве только начитанностью и познаниями в области культуры. Но и это не давало ему повода к превозношению, потому что творили другие, а он лишь служил им.

Чаще всего виделись друзья в периоды отдыха. Один выглядел торжествующим победителем, другой — усталым спортсменом, едва дотянувшим до финиша. Анатолий пытался учить друга жить, но натыкался на невидимую стену убеждений и сводил разговоры к шутке.

Заработав приличное состояние, пережив дефолт, многократное обрушение рубля и выстояв, Анатолий стал посматривать в сторону границы и далее. Здесь нестабильность, криминал, беготня от налогов, а там — надежность банков, страховка, уважительное отношение к состоятельным людям. «В совке» серые бескультурные людишки с рабскими инстинктами, а «там, на западе» — блистательные господа в белых смокингах и дамы в вечерних декольте. «Тут» он не мог себе позволить приличную машину, чтобы не быть посаженным в тюрьму за махинации, а «там» — он позволит себе всё: свобода!

С крушением коммунистического режима в стране партийная элита, которая принципиально не пошла на поводу казнокрадов, стала ветшать. Родители Иннокентия один за другим после тяжелых болезней скончались. Многие друзья и коллеги остались не у дел. Вот тут и сыграла роль его профессиональная забота о людях. Когда его отдел в министерстве «сократили», Иннокентия пригласили работать в один из созданных им фондов. К тому времени организация имела сильные корни во властных структурах, международный авторитет и немалые денежные средства. Должность ему предложили не очень высокую и денежную, но в новых условиях и это было неплохо.

И все бы хорошо, да вот беда: у Иннокентия стало сдавать здоровье. Врач закрытой поликлиники, «пользовавший» еще отца, на каждом приеме все тревожней взирал на пациента и требовал изменения образа жизни. Больной кивал, брал со стола рецепты и, выходя из поликлиники, выбрасывал в урну.

После смерти родителей все как-то стало ветшать: здоровье, настроение, квартира и дача без заботливых родительских рук. Перейдя на работу в православное Братство, Иннокентий воспрянул духом. Вроде бы и работа похожа на прежнюю, и заработки примерно те же, — а вкус жизни изменился. …Только болеть он не переставал. Силы таяли, он худел, и никто помочь ему не мог.

Так у друзей появилась общая тема. Анатолий собрался переселиться в Америку, а Иннокентий — в вечные обители. Каждый готовился по-своему, но обстоятельно.

Для начала Анатолий решил выучить английский язык. Записался на курсы, которые вел американец. По три часа в день они там погружались в языковую среду и общались только на импортном языке.