Дети вечного марта. Книга 2

— На завтра, Эдди. На завтра. — Шак улыбался, глядя на Дайрена.

С перепугу тот заливается, как же! Засиделись они — вот что. А когда стало понятно, что уже скоро, практически — вот-вот, Эдда повело по поляне юлой. Зацепил, все до чего дотянулся, перекувыркнулся через голову, взмыв с места свечой. Прямые белые волосы трепыхались крыльями.

Степенный Саня шел следом и подбирал, раскиданные Эдом манатки.

— Ходи, за всеми, — ворчал кот, — только начал собирать… о! я догадался: Шаку живая вода на физиономию попала, а Эдду на задницу. Шило у него там помолодело.

К вечеру телеги стояли почти полностью готовыми. Лошади не просто отдохнули — отъелись, и стали похожи на битюгов. Хорошенько погонять их в тесноте лесной полянки не получалось. Апостол ворчал, что скотинки запалятся на первом же перегоне, но любовно оглаживал блестящие бока.

Солька выгребла из мешка остатки сухого винограда. Всего набралась горсточка пыльных сморщенных ягод. Она уже собралась выкинуть их, когда подошел Саня, забрал и понес к термитнику. Дриада поводила его невидящим взглядом.

Собиралась она как никогда лядаще. Увяжет сверток, постоит с ним в руках и начинает развязывать. Уже полностью воспрянувшая, курица старалась вовремя перехватить у нее работу. Санька забеспокоился, но допытываться, постеснялся. Остальные вели себя как обычно. Но кот замечал тревожные взгляды арлекинов.

Костер горел ровно, как лампа. Ни ветерка, ни комаров. Медленно перебирал краешком листа развесистый банан. Солька слазила и отломила несколько созревших плодов. Супчик съели, выпили чаю и теперь чистили и лакомились от щедрот лесного царя.

Разговор плелся ни о том, ни о сем. Все переговорили еще вчера, когда окончательно решали, в какую сторону двигать.

На восток! Неизвестный сосед князя Пелинора — всяко лучше, нежели герцогские егеря. И не только. Веселый поход еще не завершился. Самое время чистюкам ловить арлекинов. Тут они с егерями договорятся: будьте — нате!

Решили и больше эту тему не трогали. Война план покажет. Эд в который раз зацепился за Шакову молодую физиономию. И в который раз чуть не получил по собственной. Но было видно, Апостола подначки собаки не злят, а, скорее, озадачивают. Сане казалось, что Шак и сам еще не знал, как относиться к перемене собственного облика.

— Солечка, — решился выяснить некоторые аспекты деликатный кот, — а что такое… живая вода?

— Ну, вода… живая. Ну, я не знаю… если брызнуть каплю на сухую ветку, она даст корни и может зацвести. Я сама первый раз…

— Субстанция, именуемая в народных массах живой водой, — собака нацепил на переносицу кривой, похожий на очки, сучок, и загнусавил не своим голосом, — является вымышленной. Продукт, так сказать, народного фольклора. Господин Дайрен, сколько можно хихикать? И так: фольклор… да. Дриады, правда, придерживаются иного мнения. У нас в университете длительное время проживала одна представительница этой замечательной расы. К сожалению, вашему покорному слуге так и не удалось выяснить у нее, откуда берут начало истоки верования в силу некоего эликсира, или субстрата, который якобы может не только восстанавливать деятельность растительной клетки, но и животной. Более того, дриада утверждала, что с помощью данного катализатора возможно добиться мгновенных мутаций на уровне базисных цепочек.

"Очки" свалились с Эдова носа. Он пошарил в траве, не нашел и замолк.

А Саня увлекся. Ему стало как-то, не то чтобы завидно, а… завидно. Сидел когда-то собака на лекциях, в окошко таращился, хихикал. Пороли его даже, сам говорил. И столько всего узнал. А Сане всю жизнь запрещенные книжки придется по темным углам шелестить…

— Выдумка, говоришь?

Зеленый появился незаметно. Даже Фасолька не почуяла — дернулась от его голоса, как от удара. Потом тряхнула головой. Только колокольчики не зазвенели.

— Здравствуй, красавица, — отвесил ей шутливый поклон хозяин леса.

— Подкрадываешься, как вор, — буркнула девушка.

— Да я ломился, глянь, банан чуть не повалил.

Надменный широколиственный южанин мелко трепыхался. Саня мог коготь дать на отсечение, что миг назад тот стоял не шелохнувшись. А Зеленый без церемоний протиснулся между курицей и конем, и, повозившись, пристроил тощий зад на бревнышко.

— Уезжаете? — спросил, ни к кому не обращаясь.

— Собрались, — осторожно отозвался Апостол.

— Счастливо. Ты, конь, завтра утром встанешь в центре поляны и скажешь: восток, там… запад… или куда вы собрались. Одна большая просьба: муравейники и термитники по дороге объезжать. А хотите, я вам красную жабу подарю? — вдруг ни к селу, ни к городу свернул Зеленый. — Будете ее за деньги показывать.

— Нет. Спасибо. Нам и без жабы хлебать и хлебать, — ответил за Апостола собака.

— Как знаете, — безразлично согласился хозяин.

— Я насчет живой воды… поинтересоваться, — Сане почему-то было неудобно спрашивать. Он чувствовал себя в обществе этого странного существа стесненно. Зеленый поднял на него глаза, и уставился, кажется в самые зрачки. Продолговатое оливковое лицо на мгновение стало строгим.

— Тебя как звать?

— Александр.