Дети Велеса

От упоминания закона Стаса передёрнуло. Что это за закон, если позволяет людям умирать в забвении, со слепым равнодушием игнорируя их беды. Полное отсутствие заботы о благе граждан; наоборот, эти самые граждане лишены элементарных условий для жизни. Население целого города ищет себе пропитание на помойке! Что же такого могло произойти с Россией, чтобы она превратилась в страну бомжей, управляет которой кучка богатеев, ревностно оберегающих созданные для самих себя островки благополучия и безопасности?

– Пошли. – Пырёв поставил парня на ноги и решительно подтолкнул к выходу.

– Куда?

– К матери твоей.

– Зачем?

– Тебе же продукты были нужны. Вот и отнесём ей. – Сняв с плеча набитую едой котомку, Стас тряхнул ею перед лицом подростка. Оценив объём сумки, Илья с недоверием и надеждой глянул на незнакомого дядьку и, больше ни о чём не спрашивая, повел его за собой по лабиринтам трущоб.

Поначалу шли окольными путями, прячась во дворах, избегая приближаться к широкой улице, ведущей к сиявшей разноцветными огнями части города. Здесь, по соседству от Центра, как пояснил мальчишка, можно легко нарваться на поисковый полицейский патруль или какую-нибудь банду в засаде, поджидавшую очередной транспорт, хотя точно никто не знает, когда и по какому маршруту он проследует. Километра через два стали передвигаться открыто, оказавшись в районе, где в домах ещё сохранились окна, местами заколоченные досками или затянутые полиэтиленовой плёнкой, а местами даже с уцелевшими стёклами. Некоторые из них были освещены, но явно не электрическим светом, а, скорее всего, пламенем свечи, лампады или в лучшем случае керосиновой лампы. Иногда попадались люди. Обычно стояли компаниями, греясь у костров, разведённых в металлических бочках, мусорных контейнерах, а то и прямо на земле, курили и негромко разговаривали. Попадались и одиночки, которые, завидев Стаса с мальчишкой, резко сворачивали с их пути, скрываясь между домами. Вся эта обстановка напоминала первобытный мир, ещё более дикий, чем тот, откуда перенёсся сюда Пырёв. Вот уж действительно каменные джунгли.

Илья завёл его в одну из пятиэтажек, выглядевшую в предрассветном мареве такой же безликой, как и прочие стоявшие поблизости дома. По замусоренному лестничному маршу они поднялись на третий этаж, минуя темные дыры брошенных квартир, откуда вместе со сквозняком доносился затхлый запах давно опустевшего человеческого жилья. На площадке третьего этажа одна дверь оказалась целой. Её поверхность, пусть даже изрядно ободранная, частично сохранила остатки некогда набитого дерматина с неровными обгорелыми краями и клочьями вылезшего утеплителя. Эту дверь Илья и открыл ржавым ключом, запустив Стаса.

В единственной комнате на полу возле стены валялась выцветшая кушетка без ножек с дырами и потёртостями на боках, из которых торчали пружины. У другой стены стоял старый покосившийся диван, а на нём под ворохом одежды лежала женщина, настороженно взирая на гостя. Если бы не этот взгляд, Стас непременно принял бы её за покойника, настолько худой и измождённой выглядела мать Ильи. Смертельно бледное лицо практически одного оттенка с растрёпанными седыми волосами. Посреди комнаты небольшой простенький стол, на нём пара грязных тарелок и кружка. Рядом на полу старое автомобильное сиденье с порванной обивкой. Вот и всё. Ни шкафов, ни комодов, ни вешалок, ни стульев, не говоря уже о такой бесполезной при полном отсутствии электричества вещи, как телевизор. Да, ещё у самого окна стояла железная печь «буржуйка», высунув через форточку конец изогнутой круглой трубы. Кухня, на входе в которую висело старое покрывало, была завалена всяким хламом, предназначенным, как видно, для растопки.

– Илюшенька, это кто с тобой? – прозвучал слабый, едва слышимый голос матери.

– Мам, этот дядя принёс нам еду.

Молча Стас водрузил на стол котомку, развязал и принялся извлекать из неё хлеб, сало, копчёное мясо, огурцы, варёные яйца, редиску, зелёный лук… Он и сам не знал, сколько всего съестного таскал с собой по прихоти Кощея и его исполнительного слуги. На маленькой столешнице уже не оставалось свободного места, а котомка опустела лишь наполовину. На секунду задумавшись, Пырёв снова завязал мешок и протянул его Илье со словами:

– Забирайте всё.

Оторопевший парень механическим движением ухватил котомку и только после этого оторвал голодный взгляд от поверхности стола, который в его представлении превратился в рог изобилия. Да так и остался стоять в обнимку с изрядно похудевшей сумой, благоговейно взирая на неё и ещё не до конца веря своему счастью.

– За что это нам? – тихо спросила женщина. – У нас же нет ничего. А Илюша пока мал совсем.