Дети войны [СИ]

— Спасибо, — проговорил Диего с увлажнившимися глазами. — Знайте, если дороги жизни однажды заведут вас в Боливию, в моём доме всегда будут вам рады… я буду вам рад…

«Ну разумеется, у этого чудака немного друзей, — насмешливо подумал Фридрих, покосившись на него презрительно. — Что хуже, его это тревожит…»

Он вздрогнул, почувствовав неожиданное прикосновение к руке, — Мария, сидевшая между юношами, взяла их обоих за руки.

— Каждый из нас одинок по-своему, — тихо сказала она. — Наверное, поэтому судьба нас всех и свела.

Фридрих и мог бы поспорить, но не стал — не было охоты портить приятный вечер бессмысленной дискуссией. Кроме того, минутой позже Диего спохватился и вскочил, вспомнив, что глава его делегации требовал возвращаться в гостиницу не позднее десяти. Вновь отдав лемура Марии, Диего убежал. Фридриха это более чем устраивало, и он предложил проводить девушку домой, на что та согласилась.

По дороге, вновь поднимаясь на вершину холма, они не разговаривали, погрузившись каждый в свои мысли. В голове Фридриха шла борьба: спросить про Мелехова сейчас или при следующей встрече? С одной стороны, получить ответ на вопрос, ради которого, собственно, он и провёл с ней весь день, хотелось уже сегодня. С другой, новую встречу хотелось тоже — сегодняшнее общение вселяло надежду на развитие отношений со всем спектром открывающихся приятных перспектив.

— Вот мы и пришли, — сказала Мария, останавливаясь перед большим особняком с зелёными ставнями.

— Дом вашей семьи? — спросил Фридрих, стараясь не выказывать большого любопытства.

— Моего опекуна, — поправила Мария, — Константина Мелехова.

«Так он её опекун… Но как так вышло?»

— А что стало с вашей семьёй? Надеюсь, вопрос не слишком бестактен?

— Всё нормально, — ровно отозвалась Мария, но её голос зазвучал глухо. — Я горжусь своими родителями. В войну они были партизанами — помогали людям бежать на восток с оккупированных нацистами территорий и спасли много жизней. Однако после войны, когда они вернулись в родной город, оказалось, что там у них ничего нет — дом разрушен, все близкие и друзья мертвы или умирают. Мои родители не сдались, стали восстанавливать порушенное, но делать это было так сложно, особенно с маленькой дочкой на руках… дочкой, у которой стали проявляться странные таланты: уменье заставлять предметы подлетать к себе или перекрашивать мебель и посуду… Это чудо, что сотрудники Министерства магии нашли их и всё объяснили, а после предложили участие в программе помощи: по ней детей из обычных семей, проявивших магические способности, в раннем возрасте забирали к себе семьи волшебников, которые имели такие возможности — магический мир перенёс войну легче магловского, — и воспитывали, ставили на ноги и помогали освоиться в мире, где этим детям предстояло жить. Мне, можно сказать, повезло: я попала в дом Константина Аркадьевича, и его семья приняла меня, как родную, — за эти годы я знала от них только добро, ничего кроме. Но всё же… понимаете, я порой так завидую Оксане, дочери Константина Аркадьевича, которая стала мне милой сестрой; ведь она хорошо знает родителей, а мои умерли через несколько лет после того, как отдали меня…

Не справившись с чувствами, она спрятала лицо в ладонях, но несколько мгновений спустя отняла их.

— Простите, Фридрих, — произнесла Мария, делая слабую попытку улыбнуться. — Я не должна была вываливать это всё на вас…

Фридрих не слушал её оправданий; его брови сошлись на переносице, губы скривились в отвращении.

— Так вы грязнокровка?

Глава 5

16 мая 1961 года.

Четвертьфиналы чемпионата шли куда ожесточённей боёв предыдущего круга — тон задал первый же бой Винтерхальтера против американки Саманты Харт. Накануне молодая ведьма заинтересовала Александра своими нестандартными заклинаниями, связанными с вызовом теней и образов тотемных животных, которые могли как просто отвлекать на себя внимание, так и всерьёз нападать. Занимательные чары, увидеть которые в бою ещё хоть раз было интересно — однако не суждено.

Винтерхальтер свою противницу буквально уничтожил. Не дав американке сотворить первое заклятие, он обрушил на неё комбинацию атак, которые свалили бы и куда более сильного дуэлянта. Две минуты — и фройляйн Харт была брошена взрывом плотной энергии на барьер и лишилась сознания.

Зрители замялись на несколько секунд, прежде чем зааплодировать. Многие из них, по всей видимости, только теперь начали понимать, что свою славу Дурмстранг получил не просто так — даже без Тёмной магии его студенты были способны в бою на очень, очень многое. Однако Винтерхальтер…