Дети войны [СИ]

…Так что желаю вам замечательно провести время с другом.

С моими же друзьями, к сожалению, не всё хорошо — это ещё одна причина того, что некоторое время мне было сложно взяться за перо.

Как Коля вам, полагаю, писал (я удивилась, узнав, что вы и с ним поддерживаете контакт, но удивилась приятно), Константин Аркадьевич взял его помощником, как и предполагалось, но сразу же отправил на семейные рудники в Якутию — вместе с управляющим следить за добычей золота. Коля делает вид, что всё в порядке… но все мы понимаем, что это его наказание, и вызвано оно признанием Оксаны. Она ведь, глупая, сказала отцу, что любит Колю, и даже поставила ультиматум: пойдёт замуж только за него, ни за кого больше. По этому поводу была… дискуссия на повышенных тонах. В итоге, правда, легче не стало никому: Колю услали в Якутию якобы ради проверки, чего он стоит, на деле же чтобы убрать из Москвы, а Оксана в расстройстве и обиде на отца уехала к подругам в Крым и пока не обещает вернуться. Ну а я… как друг я хочу поддержать Оксану и Колю, но не могу не понять Константина Аркадьевича: он желает Оксане блага и хочет быть уверен, что она не совершит ошибки с замужеством. Всё-таки у Коли спорная семья, а Мелеховы держатся старых традиций и хранят репутацию древнего знатного рода. Одни из немногих, кто в нашем сложном обществе может себе подобное позволить.

Вот вы сейчас, наверное, гадаете, зачем я всё это вам пишу — и правильно делаете, признаться. Простите мне многословность; неделя была очень тяжёлой, полной событий, и очень хочется поделиться переживаниями. А вы всегда правда слушаете.

Наверное, на этом мне стоит закончить письмо. Ниже приписываю адрес, по которому вы сможете найти меня до конца этой недели. Очень надеюсь на встречу.

Искренне ваша,

Мария

* * *

Приятная расслабленность, владевшая им после письма Марии и разговора со Штефаном во время завтрака, испарилась, едва Александр переступил порог фамильного имения. Она сменилась низким, недостойным, но возникающим всякий раз при возвращении сюда чувством: смесью горечи, отвращения, робкой надежды и смиренного понимания, что лучше за время его отсутствия здесь точно не стало, наоборот — скорее всего дела только ухудшились. В последние годы только так и бывало.

Старый загородный особняк, доставшийся ему в наследство больше от тех поколений Штайнеров, что фанатично почитали свою чистую кровь, чем от отца, почти не жившего здесь после того, как сбежал из родительского дома и поступил на службу Гриндевальду, встретил Александра как всегда напряжённой тишиной, неистребимой пылью, медленно скользящей в лучах света, падающего через окна, и запахом древности, заброшенности, необжитости. «Эльфы что, бросили работу?» — мрачно подумал Александр и, оставив чемодан в холле, прошёл сперва на кухню — пора было напомнить домовикам, что у них есть кое-какие обязанности в этом доме.

На кухне, однако, он обнаружил только фрау Бек, старую сиделку матери. Та собственноручно — «Почему не отдала это дело эльфам?» — лепила пирожки и была так увлечена делом, что не слышала шагов, лишь на сухое покашливание вскрикнула и обернулась.