Дети взрослым не игрушки

– Мы ходили к психиатру, он сказал, что это, вполне возможно, шизофрения, и предложил госпитализацию и обследование. И еще ходили к психологу в районном центре, она долго со Славой беседовала, а потом сказала мне, что у нее в самооценке почти нет феминитивов (она же себя называет не «хранительницей», а именно «хранителем» и т. д.) и такие дети часто потом меняют пол, а потом выдвинула ящик, достала какие-то коробочки и предложила купить у нее успокаивающий чай за сто сорок рублей…

– Может быть, ей гипноз поможет? – с надеждой спросил дедушка.

– Или все-таки таблетки? – бабушка заглянула мне в глаза.

Мне было и смешно, и страшно одновременно.

– А чем вы все занимаетесь? – спросила я.

– У нас два магазина, – сказали бабушка и дедушка. – А у дочери очень ответственная работа, она заведующая сектором продаж в очень крупной компании.

– Ваша девочка охрененно талантлива, – сказала я. – В ней соединился теоретический и мечтательный интеллект отца и ваша приземленно-практическая организационная хватка. Это хорошая новость. А плохая заключается в том, что с талантом ничего нельзя сделать. Его можно убить, ему можно помогать, но для него не существует вожжей – вы меня понимаете?

– То есть вы тоже ничем нам не поможете, – констатировал дедушка.

– И даже успокоительного чая не предложите? – горько сострила бабушка.

Я уже готова была отрицательно покачать головой, но вдруг вспомнила.

– Я позвоню вам, – сказала я. – Если получится. Тогда вы приведете Милославу сюда еще раз. Я попробую ее кое с кем познакомить.

Они ушли с разочарованными лицами. Я их понимала.

После окончания приема я достала свои журналы. Я работаю 25 лет и очень плохо веду документацию, но все-таки пишу даты начала каждого журнала и всегда пишу контактный телефон. Я приблизительно помнила годы. И имя – Женя или Саша. Возраст – 12 или 13 лет (или больше?). Через пару часов у меня был список с десятью телефонами. В этот вечер в семи семьях наверняка решили, что психолог из поликлиники, очевидно, рехнулся от тяжелой работы.

Я набирала номер: это семья Ивановых? Это Екатерина Вадимовна Мурашова, психолог из детской поликлиники. Вы посещали меня девять лет назад. Скажите, могу ли я попросить к телефону Евгению? Мне нужна ее помощь. Живет отдельно? А можно ее телефон? Евгения? Это психолог из детской поликлиники. Скажите, Евгения, вы были когда-нибудь Принцессой Сумерек? Нет? Спасибо. Всего доброго. Извините за беспокойство.

На восьмой раз мне повезло.

– Да, это я, – ответили на том конце трубки. – Саша. Принцесса Сумерек.

– Саша, сколько вам сейчас лет? – спросила я.

– Двадцать три. Что я должна сделать?

* * *

Милослава и Александра оказались даже внешне несколько похожими.

За прошедшие дни я отчетливо вспомнила девочку-подростка, которая весь день была несколько вялой, тусклой и заторможенной, но оживала в сумерках, одевалась и красилась как принцесса и вдруг могла острить, петь, танцевать, быть умной и очаровательной… Родители не понимали, что делать, ведь школа-то – днем… Мне удалось тогда отстоять ее – от таблеток и всякого такого, я плела родителям какую-то чушь про биоритмы и метаболизм, а ей объясняла, что все мы в некотором смысле в изгнании в этом профанном мире, но надо учиться в нем жить и одновременно искать место, соответствующее…

– Я и сейчас Принцесса Сумерек, только об этом никто, кроме близких, не знает, – сообщила Милославе Александра.

– Теперь вы, наверное, уже королева, – с восхищением глядя на девушку, сказала Слава.

– Нет, позволь мне еще некоторое время побыть принцессой, – очаровательная улыбка, взмах густых и длинных ресниц.

– Кто вы, Саша?.. Ну, помимо Принцессы Сумерек?

– Я актриса. Окончила Институт театра, музыки и кинематографии. Играю в театре.

– Я могу теперь выйти? – почему-то мне не хотелось влезать в это взаимодействие птиц, сумерек, принцесс, театра, печалей и осеннего леса. Я чувствовала себя в нем лишней и неуклюжей.

– Да, конечно, – Александра совершенно аристократически взмахнула тонкой кистью, отпуская меня.

* * *

Я не знаю, о чем они говорили.

Александра сказала мне:

– Она волшебная и очень сильная. Сильнее тогдашней меня. Спасибо. Это память и вдохновение для меня.

А Милослава сказала мне так:

– Я поняла. Не обязательно устраивать балаган. Если ты видишь человека и видишь его печаль, и ты хранитель – ты можешь просто представить ее себе и выпустить в лес.

– Воистину так, – я вздохнула с облегчением.

Интересно, кем она станет, когда вырастет?

Не удивлюсь, если психотерапевтом.

Цыганская кровь