Дети железной дороги

– Ну вот, – сказала ей Филлис. – Колокольчик тебе сообщил, что сюрприз готов. Теперь дождись, когда он опять зазвонит, и можешь входить в столовую.

И Бобби начала ждать. «Динь-динь» – наконец сказал ей маленький колокольчик, и она, немного смущаясь, вошла в столовую, за порогом которой ее окружил мир яркого света, цветов и пения. Мама, Питер и Филлис стояли в ряд у дальнего конца стола. Ставни были затворены, зато на столе сияли двенадцать ярких свечей, по одной на каждый прожитый Бобби год в этом мире. Стол устилал ковер из цветов. Около места Бобби, в центре толстенного венка из незабудок, лежали манящие свертки с подарками. А мама, Питер и Филлис пели на мелодию «Песни Святого Патрика» слова, сочиненные мамой в честь дня рождения Бобби. Она каждый ее день рождения сочиняла что-то на эту мелодию, начиная с того момента, когда ей сравнялось четыре года. Филлис тогда была еще несмышленым младенцем, а Бобби вот заучила мамины стихи, что стало очень приятным сюрпризом для папы. Сейчас она вдруг подумала: «Интересно, а мама-то помнит о тех своих давних словах?» Потому что сама-то Бобби прекрасно их помнила. И слова эти были такие:

Уж четыре года мне —

Лучший возраст на земле.

Старше стать я не хочу,

Только цифрами верчу.

Три плюс раз иль раз плюс три —

Мама, Питер, Филлис, ты…

Вас ужасно люблю я, —

Вот такая дочь твоя.

Три плюс раз – любовь твоя:

Мама, Питер, Филлис, я.

Это выучила я,

Поцелуй теперь меня!

А теперь мама, Филлис и Питер пели:

Прочь невзгоды, прочь печаль!

Мы с тобою, так и знай.

Бобби, гнусным силам тьмы

Не достать таких, как мы.

Вот двенадцать уже ей —

Свет двенадцати свечей
Освещает общий праздник
Самой лучшей из семей.

Мы подарки дарим ей.

Песня, лейся веселей!
Пусть сопутствует удача
На пути всей жизни ей!

Солнце, на небе сияй,

Нашу Бобби обожай
И счастливой ей судьбы
Вместе с нами пожелай.

Допев, они грянули:

– Троекратное «ура» нашей Бобби!

И они очень громко крикнули хором трижды «ура».

Бобби почувствовала, будто сейчас заплачет. Ну, вы же знаете ощущение, когда вам внезапно сдавливает переносицу, а веки одновременно покалывает. Но Бобби не дали заплакать, потому что она потонула в дружных объятиях и поцелуях мамы, Филлис и Питера. А потом мама сказала:

– Ну, разверни же подарки.

Подарки ей очень понравились. Зелено-красную подушечку для иголок Филлис сделала по секрету от Бобби совершенно самостоятельно. А уж мамина брошка из серебра в форме лютика была вовсе чудом. Бобби уже много лет восхищалась ею и даже представить себе не могла, что она когда-нибудь может стать ее собственной. И миссис Вайни не подкачала. Один из свертков был от нее, и в нем обнаружились две голубые стеклянные вазочки для цветов, которые однажды так восхитили Бобби в витрине деревенского магазина. И еще к каждому из подарков прилагалось по открытке с красивыми картинками и замечательными пожеланиями.

Увенчав темно-русую голову Бобби короной из незабудок, мама воскликнула:

– Посмотри на стол!

И Бобби увидела на столе сияющий белой глазурью пирог с надписью, выполненной розовыми конфетами: «Дорогая Бобби». А рядом расположились джем и свежие булочки. Но больше всего остального ее восхитило, что стол устилали цветы. Чайный поднос окружен был желтофиолями. Вокруг каждой тарелки тянулось кольцо незабудок. Пирог красовался в венке из сирени. А самую середину стола занимал весьма необычный рисунок, сделанный из цветов сирени, желтофиоли и «золотого дождя».

– Это же карта! Карта железной дороги! – принялся объяснять ей Питер. – Линии из сирени – рельсы. Коричневой желтофиолью обозначена станция. А «золотой дождь» – это поезд. Вот сигнальные будки и дорога к станции, – указал он на другую часть цветочной карты. – Три красные маргаритки – это мы с вами машем старому джентльмену. А вот и он сам, – ткнул Питер пальцем в анютину глазку, торчащую из «золотого дождя».

– Вот наши три трубы, мы их сделали из лиловых примул, – подхватила Филлис. – А маленький зеленый бутончик – это мама, когда мы опаздываем к чаю и она высматривает нас на улице. Сделать карту придумал Питер, цветы мы добыли на станции, и нам показалось, что ты будешь довольна.

– А вот тебе мой подарок! – И Питер вдруг плюхнул на стол обожаемый свой паровозик, тендер которого, выложенный чистейшей белой бумагой, был полон конфет.

– О, Питер, – в совершеннейшем потрясении от такой неслыханной щедрости проговорила Бобби. – Ты даришь мне свой паровозик? Но он же тебе самому так нравится.