Дети золота, дети песка

Что ей сказать? Слова покидают распахнутые губы, обратившись черными птицами, и в голове у нее одна лишь пустота. Так сложно поверить, что ничего не было! Ни посвящения, ни ведуна. Она ведь столь ясно видела светлое небо, и огонь над городами солнцерожденных, и блестящую от воды изумрудную чешую морского змея…

Столь явно чувствовала, что тонет. Возможно ли такое?

Потому в ответ на его тревожный вопрос может она лишь покачать головой. Хакон не верит ей, слишком хорошо знает, когда волчица его лжет, и хмурит темные брови, оглаживая ладонями девичьи предплечья. Ренэйст в глаза ему не смотрит, все отводит взгляд, и столь это на нее не похоже, что волнуется он только сильнее.

Ренэйст ощущает его беспокойство. Чувство вины обжигает ей горло.

– Пóлно вам, – звучит глубокий мужской голос, знакомый и незнакомый одновременно, – она только проснулась. Сейчас пройдется со мной, чтобы проверить силки, и мигом придет в себя.

Голос этот сладок и терпок, окутывает и греет подобно мягкому меху в холодную ночь. Опираясь о руки своего возлюбленного, Ренэйст вытягивает шею, заглядывая за его плечо. Мужчина, которого видит она перед собой, ей незнаком, и стоит он так, что ей не видно лица. Словно намеренно скрывается, вынуждая воительницу поджимать губы от злости. Тянет с себя теплую шубу, разминает шею и оборачивается к очагу, позволяя его свету упасть на свое лицо.

Изумленная, Ренэйст смотрит на него едва ли не испуганно. Опираясь о плечи Хакона, конунгова дочь поднимается на ноги, проговорив сдавленно:

– Хэльвард…

Это действительно он, иначе и быть не может. Она видит голубые глаза, что достались им от матери, и темные волосы их отца. На вид ему чуть больше двадцати зим, а ведь столько бы ему было, если бы не оказался он на хрупком льду Зеркала Вар. Хэльвард выглядит абсолютно спокойным и таким живым, что Ренэйст отчаянно хочется верить в то, что долгие двенадцать зим были лишь ужасным сном. Ренэйст бежит к нему, ступая босыми ногами по деревянным доскам, и заключает в крепкие объятия. Великий Один, как сильно она хотела вновь прикоснуться к нему!..

– Неужели успела соскучиться так сильно за то время, что мы были на охоте, волчонок? – с усмешкой спрашивает он.

И Ренэйст отвечает:

– Ты не представляешь, как сильно.

Уткнувшись носом ему в грудь, Ренэйст не видит, как Хэльвард, Хакон и Витарр переглядываются. Последний, сидя на своей постели, лишь пожимает плечами, снимая сапоги; ему поведение сестры вовсе не кажется странным. Приснилось что-то плохое, что такого? Словно бы им страшные сны не снились. Зная, сколь сестра впечатлительна, Витарр не был бы удивлен, если бы Ренэйст встретила их в слезах. Белолунная только храбрится, вид делает, словно бесстрашна, а в душе-то она все тот же ребенок. Сделав глубокий вдох, Хэльвард мягко сжимает плечи сестры, отстраняя ее от себя, и с улыбкой говорит:

– Добыча не будет долго ждать в силках.

Он прав – добыча не будет ждать. Воодушевленная возможностью покинуть душный дом, Ренэйст отпрыгивает от Хэльварда, принимаясь одеваться. Торопясь, юрко скользит по дому, попутно собирая вещи. Обувает на ноги теплые сапоги, обитые мехом, прыгая на одной ноге под смех братьев, ищет свою рубаху, ругаясь под нос. Ренэйст не любит столь поспешные сборы. Она заплетает волосы в косу, позволяя отдельным прядям вольно падать на спину и подле лица, целует в макушку мать, пробегая за ее спиной, и закидывает поверх шубы колчан со стрелами. Брат распахивает двери, и одним прыжком выскакивает Волчица за порог, позволяя холоду окутать тело. В небесах над Чертогом Зимы все так же царствует Луна, и от света ее становится спокойнее.

Она дома. Плаванье, должно быть, привиделось ей.

Выходя следом, Хэльвард мягко хлопает сестру по плечу и шагает между заснеженных домов в сторону ворот. И, стоит ему пройти мимо, волнение вновь накрывает подобно штормовой волне. В последний раз, когда они вдвоем покидали безопасный очаг, случилась беда. Неприятное предчувствие накатывает на нее, остается комом в горле, заставляет колени подкашиваться. Рена сжимает пальцами крепление колчана у себя на груди, беспокойно смотря ему в спину. Не сразу делает конунгова дочь шаг, следуя за братом, но не рискует оглянуться и посмотреть на отчий дом. Словно бы тогда уж точно больше в него не вернется.

Чертог Зимы словно спит. От крыш редких домов поднимается дым, на снег из окон падает свет от огня, но они не видят людей. Скрипит снег под сапогами, пар мутными облачками срывается с губ, и стук сердца продолжает оглушать. Ренэйст кажется, словно бы голова идет кругом, но упрямо она продолжает шагать за братом, по щиколотку проваливаясь в снег.

Кажется ей, что в этот раз путь от дома до ворот проходит гораздо быстрее. Словно бы в пару шагов умещается, и от этого становится только беспокойнее. Насколько ей помнится, все совсем иначе, и через все поселение нужно пройти для того, чтобы оказаться здесь. Так почему же в этот раз путь занял так мало времени?