Дети Зоны: альтернативная история (СИ)

Он слышал многое. Слышал жалобы, вопли злобы, страха, отчаяния, голод, брань. Иногда — слова чужой матери, много лет назад гладившей по голове своего детёныша, выросшего после в глуповатое и опасное животное, ржущее над шуткой такого же зверя. Звери звали себя иногда «люди», иногда «мужики», иногда «сталкеры». К их мыслям он привык. И даже со скукой уже вторгался в их головы, оглушал одним словом, заставляя забыть всё и всех. Поначалу он никогда не отпускали их, если случалось встретиться на узкой дорожке. До того памятного случая…

Тот человек был не похож на других. Невысокий, плотно сбитый, с крупным лицом, и уже сильно видевший жизнь. Контролёр сразу увидел его — человек шёл, не прячась. Толстые ноги в резиновых сапогах проворно месили грязь раскисшей колеи. Топ да топ… Вот он перешел вброд громадную лужу, вот вспрыгнул на камень, смешно взмахнув короткими руками. Когда до человека оставалось уже всего-ничего — метров 50, контролёр глубоко вздохнул и на мгновение зажмурился. Зрачки тусклых пристальных глаз превратились в колодцы, и взгляд обрушился на человека, как рухнувшая стена. Остановись!.. И человек замер.

Борьба с другим рассудком — всегда игра. Чьи-то мысли похожи на сухой ковёр листьев — яркие, но легкие и пустые, они только шуршат в голове своего владельца, разлетаясь от малейшего дуновения, чьи-то — скользки и изворотливы, будто голые рыбы, что завелись в Припяти. Кто-то прячет свои мысли, как за стальной дверью, и приходится грубо, будто ломом, выворачивать её из петель, прислушиваясь за паникой того, кто сидит внутри. Многое перепробовав, он уже не чаял удивиться. И вдруг… Впереди не было ни преград, ни стылого страха.

«Пропусти, Большой…» — чужая мысль прозвучала в его голове. Негромко и чуть хрипловато, с придыхом, будто и правда сказали её голосом, усталым от долгой дороги. — «Пропусти. Я не хочу никому вреда, и долго быть тут тоже не хочу. Уйду и тревожить не буду.»

Слово, речь. Как же долго он их не слышал… Вернее, слышать-то слышал, но адресованы они были не ему. Сталкеры и военные, бандиты и «научники», разумные и полуразумные твари — все они говорили, лучше или хуже. Но их слова относились только к ним и подобным им. Он же мог говорить лишь с собой.

«Я. Слышу. Тебя…» — он попытался сосредоточиться, на мгновение выбитый из самого себя, чуть не оглушённый.

«И я тебя слышу, Большой. Отпусти старика, я не со злом пришёл. Мимо мне пройти надо…»

«Ты говоришь. И я тебя слышу. Зачем ты пришёл, человек?»