Детишки в доме на холме

Стараясь, чтобы кроссовки не скрипели по выложенному плиткой полу, Ви миновала кабинет доктора Хатчинса, смотровую, лаборатории и кабинет физиотерапии. Кабинет бабушки с левой стороны коридора был последним перед Дубовым залом, где проходили совещания и собрания персонала. На двери кабинета – массивной, тяжелой, отделанной темным шпоном – блестела латунная табличка с надписью «Главный врач» и чуть пониже – «Доктор Хелен Э. Хилдрет».

Ви вставила ключ в скважину и повернула. Замок щелкнул, и, бросив еще один быстрый взгляд вдоль коридора, Ви толкнула дверь и вошла в прохладную, темную комнату.

Она уже бывала здесь, но никогда – одна и никогда – ночью, в темноте, поэтому Ви немного постояла, давая своим глазам привыкнуть. Ей было очень не по себе. Ви знала, что, если бабушка ее поймает, ее ждут серьезные неприятности. Возможно, самые серьезные неприятности в ее жизни.

И тем не менее она должна была довести дело до конца.

Ради Айрис, ради своей сестры.

«Я ей обещала».

Но не только ради Айрис. Не только ради обещания. Ви хотела узнать правду. Должна была узнать.

В кабинете пахло лимонной полиролью для мебели, сигаретами и бабушкиным лосьоном «Жан Нейт» после купания – знакомый, уютный запах, но сейчас он немного тревожил Ви. Ей казалось, что бабушка здесь – смотрит на нее с неодобрением из темного угла.

«Что ты здесь делаешь, Виолетта Хилдрет?»

С трудом сдвинувшись с места, Ви подошла к окнам и убедилась, что жалюзи опущены, а шторы плотно сдвинуты. И все же включить свет она не решилась. Что, если мисс Эвелин проснется, выглянет в окно и увидит в кабинете свет?

«Лучше перестраховаться, чем потом жалеть», – как часто говорила бабушка.

Ви достала из заднего кармана шортов маленький серебристый фонарик, похожий на авторучку. Его подарила ей бабушка, сказав, что такими фонариками пользуются врачи, когда проверяют реакцию зрачков. Ви всегда брала его с собой в качестве запасного фонаря, когда они отправлялись в поход за монстрами. Теперь это был ее шпионский фонарик.

Нажав на кнопку, Ви повела лучом света по сторонам. Было так тихо, что она слышала, как тикают часы на руке.

Большую часть небольшой, отделанной деревянными панелями комнаты занимал массивный рабочий стол. Справа был камин, облицованный теми же желтыми кирпичами, из которых было построено все здание. Ближе к двери, тоже справа, стояло удобное кожаное кресло, а в углу напротив – кресло поменьше и не такое уютное на вид. Иногда бабушка встречалась в кабинете с другими врачами или родственниками больных, но Ви знала, что на самом деле эта комната принадлежит бабушке и только ей одной. Здесь она каждый день делала свои записи. Отсюда она звонила. Здесь разрабатывала лечебные методики и составляла планы.

На стене в рамочках за стеклом висели бабушкины аттестаты и дипломы и – чуть в стороне – почетный сертификат, которого она удостоилась за работу добровольцем с преступниками и наркоманами в государственной реабилитационной клинике.

Подсев к столу, Ви попыталась открыть средний ящик, но он оказался заперт. Чувствуя себя довольно глупо оттого, что не предусмотрела такой возможности, она наудачу попробовала ключ от двери, но он даже не влез в скважину. Зато верхний правый ящик открылся легко. В нем Ви обнаружила ручки и карандаши, резинки, блокноты, скрепки и прочую канцелярскую дребедень. Во втором ящике лежали фирменные бланки Приюта, конверты и почтовые марки. Никаких ключей от подвала. Никаких заметок о Цоколе-западном, о проекте «Майский цветок», о том, кто такая Айрис на самом деле.

На самом столе тоже не было ничего интересного – бабушка никогда не оставляла на виду незаконченную работу. На столешнице стояли только большой черный телефонный аппарат с диском и кнопками для связи с любым отделением клиники, чисто вымытая кофейная кружка, настольная лампа с абажуром цветного стекла, тяжелая хрустальная пепельница и две фотографии. На одной были запечатлены Ви и Эрик, которые стояли, обнявшись, на парадном крыльце дома. Бабушка сделала этот снимок своим «Инстаматиком» еще в прошлом году: «Ну-ка, улыбайтесь! Скажите “Горгонцола”, мои дорогие!» На другой фотографии, в толстой золотой рамке, бабушка была снята в молодости, когда она еще училась в университете. Рядом с ней стоял высокий пожилой мужчина в белом пиджаке; у него были небольшие, аккуратно подстриженные усики и очки в круглой оправе. Ви уже спрашивала у бабушки, кто это, и она объяснила, что это – один из ее университетских преподавателей. На снимке бабушка улыбалась той летучей полуулыбкой, которая была хорошо знакома Ви. Так бабушка улыбалась, когда ее просили позировать фотографу, словно приберегая «нормальную» улыбку для более важных случаев.

Сейчас Ви взяла фотографию в руки и, поднеся поближе к глазам, осветила фонариком, ища в молодом бабушкином лице сходства с собой. Что-то общее есть, решила она. Особенно в области возле глаз… И тут она увидела маленький плоский ключ, заткнутый за рамку с обратной стороны.