Детки в порядке

Это была очень маленькая коробка. Следовательно, Мэд села следующим образом.

1. В удивительной близости от меня.

2. Прижав колени к подбородку.

3. Панк-стороной своей прически ко мне. (Мне хотелось приложить руку к ежику на виске и потереть. Очень хотелось. Сам не знаю почему.) С другой стороны ее головы желтые волосы спадали волнами. Они выглядели иначе, чем всегда. Не лучше и не хуже. Но немножко… немножко… так, словно осознавали свое существование.

4. Волосы спадали, как водопад, по ее лодыжкам, плескались совсем рядом с разрисованными «Найками». Мне хотелось умыться ее волосами. Такие волосы сделали бы меня совсем чистым.

5. Глаза в прямом смысле слова сверкали в лунном свете. Такие серые, что давали этому цвету новое определение.

– Я не собираюсь целоваться с тобой, – сказала Мэд.

Я – начинающий частный предприниматель в сфере аренды автомобилей.

– Что? – спросил я.

– Ты смотришь на меня так, будто считаешь, что я сейчас тебя поцелую. Но я не собираюсь.

Я сглотнул ком в горле и сосредоточился на двусложном ответе:

– Ладно.

– То есть… Я не знаю, может, ты этого и не ждал.

– Не ждал.

Мэд кивнула:

– Некоторые парни считают, что я такая.

– Я не думаю, что ты такая.

– Ну, ты меня не знаешь.

И хотя эта фраза резала меня, как ножом, я внезапно почувствовал, что доволен.

Речь Мэд была такой целенаправленной, я прямо физически ощущал ее цель. И губы, и язык, и зубы Мэд двигались дружно, как по команде. Она говорила тихо… и все эти фразы, предназначенные только для меня. Глаза, слова, волосы – все эти элементы, из которых состояла единица под названием «Мэд», все они были ошеломительны. Они прошли в мой мозг, вытащили из-под стола удобные стулья и расположились, как дома.

– Мэд, я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы не думать, что ты станешь целоваться с кем угодно.

Она улыбнулась, и меня охватило тепло.

Я посмотрел на коробку, и меня охватил холод.

Человеческое тело – удивительный механизм, способный на поразительное количество эмоций – порой противоположных – одновременно. Как совпадения, они не настолько вероятны, как можно подумать. Мы сложные существа, поэтому вполне логично, что вероятность того, что единица будет испытывать разную противоречивую хрень, достаточно высока.

Папа постоянно говорил о таком.

Он называл это «одновременные чрезвычайные противоположности».

Мэд посмотрела на крошечную коробку между нами и так покрутила головой, что волосы взлетели и приземлились ей на спину. Она запела:

– Я – помойка фальстартов; мне не нужно твое разрешение, чтобы похоронить свою любовь под оголенным светом лампы.

– Откуда это? – спросил я.

– Моя любимая песня, «Coming Up Roses», – сказала Мэд. Она пропела еще несколько строк, и из-за них мои мысли опять стали исходить не из головы и не из сердца.

Я – конченый случай.

– Мне нравится, – сказал я.

Она смотрела на луну и пела своим негромким тающим голоском. И я перенесся в другой мир, где дети не жестоки и никто не показывает на меня пальцем, и мы все просто танцевали и не спали до утра, рассказывая истории и потягивая горячий шоколад с зефирками, и жили в парниках с удивительными друзьями.

– Пока луна разделяет, – пела Мэд, – ты похоронен под ней. И ты расцветаешь розами, куда бы ни пошел.

Она подняла руку и положила ее на жестяную коробочку между нами.

– Напомни, кто это? – спросил я, не отрывая взгляда от ее руки и пытаясь набраться храбрости, чтобы взять ее в свою.

– Эллиот Смит, – сказала она.

Давай, Бенуччи. Будь скаковой лошадью. В порыве отваги я протянул руку к коробке, а Мэд как раз убрала свою.

Так уж устроен мир.

Она пошевелилась. Кроссовки зацарапали по черепице, пока Мэд подвигалась ближе к трубе, а потом развернулась, прислонилась к ней спиной и опять засунула ноги под подбородок. Я наблюдал, как все ее части движутся, словно одна. Некоторые механизмы куда более таинственны, чем другие.

– Слушай, – сказал самый загадочный механизм, – как ты можешь спать с открытыми глазами?

Я посмотрел на коробку. Она как-то мешала мне подобрать нужный момент… Она была третьим лишним на крыше. Наш разговор был обрывочен даже по моим меркам.

Разговоры, потом размышления, потом не разговоры, потом пение.

Я встретился с Мэд взглядом:

– Мы сейчас задаем все вопросы?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, сначала мы говорим, что не будем спрашивать то и не будем спрашивать это, а потом…

– Ах да.

– Да. Так вот. Мы теперь задаем все эти вопросы?

– Ладно. Давай.

Я кивнул:

– Ладно. Я обменяю свой вопрос.

– Что?

– Я отвечу на твой вопрос, если ты ответишь на мой. Но нам нужно договориться, прежде чем отвечать.

– Ладно. О чем ты меня спросишь?