Детсадовская история

— Знаю. Поэтому и удивляюсь. Ты пьешь только шампанское по великим праздникам. Мне просто интересно, зачем ты сейчас пьешь водку из горлышка бутылки.

Яна поставила бутылку на стол. Кошка мурлыкала и терлась о ее ноги. Тушь с Милкиных боков перемазывалась на Янины светлые брюки. На кошку перестали обращать внимание, а она ждала от своих кормилиц еще что-нибудь вкусное. Яна пристально глядя на бутылку, сказала:

— Меня обвиняют в убийстве. Меня посадят и никогда не выпустят.

Я терпеливо выслушала этот бред и спросила:

— Кто убит?

— Софья Никитична.

— Впервые слышу о такой. И как ты ее убила?

Яна не оценила мой юмор.

— Никак я ее не убила! Ее кто-то другой убил. Она работает, нет, работала, сторожем в детском саду. Я там тренер по ушу.

— Ты работаешь в детском саду?

— А что, нельзя?

— Можно. Просто не думала, что ты работаешь с детьми.

Не могу себе представить Яну в окружении детей. Мы с ней, конечно, подруги, но видимся далеко не каждый день, да она и не особо разговорчивая, сегодня редкий случай.

— Прихожу в детский сад два раза в неделю и провожу занятия. Деньги меня не интересуют, работаю для души.

— Ничего себе, для души! Ищи другое место работы. Зачем тебе какие-то обвинения в убийстве? Ты можешь вообще не работать, с твоим капиталом.

— Наверно так и поступлю.

— Значит, для тебя работа вроде хобби?

— Если бы я знала, что из-за такой работы попаду в тюрьму, то пошла бы лучше в спецназ! Я-то думала: детский сад — тихое место, чисто, уютно, коллектив спокойный. А тут — бац! Убийство!

Я сокрушенно покачала головой. Яна уже перебрала. Скорее всего, у нее сегодня это уже не первая бутылка. Городит про какое-то убийство в детском саду. Зачем убивать сторожа, и что там можно украсть? Детские горшки?

— Хорошо, Яночка, главное не волнуйся. Утром все пройдет, головка поболит и перестанет. Придут добрые дяди, найдут убийцу, и все украденное.

— Ничего не украли! Ее просто так убили, а обвиняют в этом меня!

— То есть ты хочешь сказать, что тебя на полном серьезе обвиняют в убийстве?

— Я тебе об этом уже целый час твержу!

Я взяла бутылку, и залпом выпила все, что в ней осталось. К сожалению, осталась всего пара глотков, остальное подруга уже уговорила.

— Значит так, Яна, сейчас ты очень подробно с самого начала расскажешь мне, что у тебя произошло. Ты еще не сильно пьяная?

Она была сильно пьяной, но начала рассказ. В детском саду она работала меньше полугода. С заведующей при приеме на работу она договорилась, что будет приходить два раза в неделю, проводить занятия, готовить детей к праздникам и спортивным соревнованиям, если такие будут. На том и порешили. Почти полгода Янка и заведующая мирно жили, довольные друг другом. Два месяца назад все изменилось: на работу приняли нового ночного сторожа Софью Никитичну. Она сразу стала вести себя так, словно она не сторож, а министр образования. Янке, конечно до этого дела не было, но сторожиха постоянно оставляла открытыми окна и двери в спортивном зале. Туда залезали дети из соседних домов, и в результате весь спортивный инвентарь постоянно валялся на участке. Сначала Яна пыталась вразумить нерадивую сторожиху, а когда это не подействовало, пошла жаловаться заведующей. К удивлению Яны, та приняла сторону Софьи Никитичны и предложила Яне самой закрывать окна, если ей так хочется. С той поры между Яной и сторожихой возникли трения.

Сегодня, в понедельник, Яна после работы уже вышла за территорию детского сада, села в свою машину и поехала по делам, как вдруг вспомнила, что оставила в зале свою любимую куртку, и решила за ней вернуться. Если бы она знала, чем все закончится, то ни за что бы так не поступила.

В детском саду Яна появилась вечером, когда почти всех детей уже разобрали по домам. Некоторые воспитатели тоже уходили домой. Картина, которую застала Яна, ее не порадовала. Окна и двери в зал были открыты, оборудование, которое дети еще не успели растащить, валялось где попало, а Софья Никитична спокойно сидела на крылечке и на беспорядок не реагировала. Это стало последней каплей, которая переполнила чашу Янкиного терпения. Она налетела на сторожиху и стала громко возмущаться, та в долгу не осталась. В результате перед глазами воспитателей разыгрался бесплатный концерт. Высказав друг другу взаимные претензии, и почти дойдя до рукоприкладства, Яна и сторожиха закрыли окна и двери в зале и разошлись. Софья Никитична осталась сидеть на крыльце, а Яна пошла домой.

В одиннадцать вечера к ней нагрянули незваные гости с вопросами об убийстве. Оказалось, что склероз был не только у Яны. Заведующая с методистом тоже вспомнили о забытых в кабинете вещах, приехали и обнаружили в холле на полу сторожа с проломленным черепом. Приехала полиция, стали выяснять, что к чему, заведующая обзвонила всех воспитателей, а те рассказали, что видели, как Яна ругается со сторожихой, и что окончания этой ссоры они не застали. С Яны взяли обещание явиться по первому требованию и отпустили. Она поревела часик и пришла ко мне.

— И что ты от меня хочешь? — переждав приступ Янкиного рева, спросила я.