Детская библиотека. Том 13

Правда, он был совершенно белый, да к тому же еще немного прозрачный. Но все же это был он, несомненно он! Художник узнал свои волосы, свое лицо, свою широкую блузу и даже свой задумчивый взгляд. Ошибиться было невозможно — это был он!

— Как вы понимаете, я пришел к вам не просто так, а по важному делу, — устало сказал белый человек в кресле.

— Все ясно, — сам себе, но довольно громко и внятно сказал художник Вермильон, — не нужно впадать в панику, не нужно лишних волнений. Все просто, как дважды два: я сошел с ума.

— Какая тоска, — вздохнул белый человек, поднимая глаза к потолку, — каждый раз начинать все сначала. Объяснять, рассказывать, растолковывать. Не сомневаюсь: сейчас он меня спросит, кто я.

— Кто вы? — прошептал художник.

— Облако я. Ну просто Облако, скучным голосом сказал белый человек.

— Дело окончательно проясняется, — снова сам себе сказал художник. — Отдых, витамины, никаких волнений, свежий воздух, и мне станет легче.

— Я так и знал! — уже с раздражением проговорил белый человек, ерзая в кресле. — Насколько проще с детьми. Всему верят. Понимают с полуслова. Вот что! Потрудитесь-ка спуститься вниз. Там у дверей кто-то стоит. В общем, обыкновенная девочка… Когда-то я ей все это уже объяснял, теперь пусть она все объяснит вам. К тому же вы ей скорей поверите, чем мне.

Художник опрометью бросился вниз.

Поднимался он удивительно долго. Слышался то его голос, то голос Лоскутика. Потом раздался шум падения и стук, как будто кто-то щелкал на огромных счетах, — это художник споткнулся посреди лестницы и полетел вниз.

Потом он снова начал свое восхождение вверх с первой ступеньки.

Когда он вошел в мастерскую, вид у него был самый невероятный. На лбу вздулась шишка, волосы были всклокочены, но он улыбался счастливейшей улыбкой.

Он не спускал глаз с Облака и чуть не растянулся на полу, зацепившись за ножку стула.

За ним робко вошла Лоскутик.

— Это такая честь для меня, — тихо сказал художник.

— Ну это еще ничего, — пробормотало Облако. — Художники… для них еще возможно невозможное…

— Дорогое Облако, — сказал художник, — все, что у меня есть, все принадлежит вам!

— О нет, — остановило его Облако, — это уж слишком. Вы мне просто должны помочь в одном не большом дельце. Прежде всего, не можете ли вы мне сказать: как одеваются богатые путешественники?

— Путешественники?.. К тому же богатые… — задумался художник. — Ну, тогда, конечно, башмаки с пряжками, камзол тонкого сукна, шляпа с перьями, потом непременно плащ… Да, да, именно так.

Облако слегка подпрыгнуло, и в тот же миг у него на ногах появились башмаки с огромными пряжками.

— Шляпа с перьями… — вздохнуло Облако и водрузило себе на голову неизвестно откуда взявшуюся широкополую шляпу с роскошными страусовыми перьями.

Полы кафтана у него оттопырились. На жилете одна за другой вскочили десять блестящих пуговиц.

Лоскутик смотрела на все это довольно хладнокровно — она еще и не такое видала, — а художник чуть не задохнулся от изумления. Он только взмахивал руками и хватал воздух широко открытым ртом.

— Не добавить ли солидности? — задумчиво спросило Облако и вытянуло у себя из под носа довольно длинные усы. — Может быть, еще немного усталости?

— Нет, нет, я устаю только от сидения на одном месте.

Облако поглядело на себя в зеркало.

— Пожалуй, возраст не совсем тот, — сказало оно, — путешественник, который объездил все страны, не должен быть особенно юным.

Лицо Облака тут же прорезали глубокие морщины, нос выгнулся крючком.

— Потрясающе… — только и мог вымолвить художник.

— Да, неплохо, — согласилось Облако. — Но видите ли, тут есть небольшая, но существенная подробность. Ни один путешественник на свете не бывает совершенно белым.

— Так я могу вас раскра… — с азартом воскликнул художник, но не договорил, испугавшись, что Облако может обидеться.

— Именно об этом я и хотел вас попросить! — улыбнулся белый путешественник. — Дело в том, что у нас были краски, но они погибли.

Через несколько минут в мастерской закипела работа.

Никогда художник Вермильон не трудился с таким вдохновением. Он стонал, что-то бормотал сквозь зубы, умолял Облако не шевелиться и минутку постоять спокойно.

Тронув Облако кисточкой, он отскакивал назад и, наклонив голову, издали придирчиво глядел на свою работу.

Своими лучшими акварельными красками он осторожно раскрасил щеки Облака, сделав их удивительно розовыми.

Затем, встав на колени, он покрыл башмаки Облака зеленой краской.

Высунув кончик языка, нарисовал на его чулках тонкие черные полоски.

Всю синюю краску, которая у него была, он потратил на камзол Облака, а всю красную — на подкладку плаща.

Он выскреб все остатки золотой краски и покрасил его пуговицы на жилете и пряжки на башмаках.

— Никогда не видел никого, кто больше был бы похож на знатного и богатого путешественника! — сказал Вермильон, любуясь своей работой.

Облако с довольным видом поправило пышный шарф на шее. На его пальцах одно за другим появились кольца с крупными бриллиантами, сверкающими, как капли чистейшей воды.