Детская библиотека. Том 49

Соседи уже толпились на площадке, заглядывали в квартиру, полуодетые фигуры, испуганные, заспанные лица…

— Товарищи! — сказал Валентин Валентинович. — Есть ли поблизости врач?

— Во втором подъезде. Илья Борисович, — ответила соседка.

— Сходите за ним, побыстрее, пожалуйста!

— Сейчас, пальто накину.

— Товарищи мужчины, бегите к дворнику! У кого есть телефон, звоните в милицию!

Валентин Валентинович действовал быстро, решительно, все подчинялись ему. Сверху и снизу, разбуженные шумом, подходили жильцы, толпа заполнила площадку.

— Я услышал выстрел, разбудил Соню, говорю: слышишь, стреляют!

— Я дремала, но сквозь сон тоже слышала выстрел. Потом — топот ног по лестнице.

— Они вверх побежали.

— Наоборот, вниз.

— Человека застрелили, в собственной квартире, какой ужас!.. Но побежали наверх.

— Бандиты! Они вниз побежали. Зачем наверх? На крышу? На небо?

Валентин Валентинович сказал:

— Андрей, пойди оденься, простудишься!

Андрей шагнул в коридор, но испуганно отшатнулся, увидев распростертое на полу тело отца.

— Пойдем, деточка…

Соседка увела Андрея к себе.

Появился врач, с нахмуренным лицом прошел в квартиру.

Валентин Валентинович стоял в дверях.

Врач склонился над Николаем Львовичем, потом поднялся:

— Он мертв.

— Боже мой! — всплеснула руками соседка.

Кто то предложил:

— Может быть, положить его на диван?

Врач запретил:

— До милиции не трогайте!

Наступило тягостное ожидание.

Валентин Валентинович курил папиросу за папиросой.

Подходили еще люди, расспрашивали, им рассказывали про выстрел, про топот ног…

Появились милиционеры, трое, они вошли в квартиру, осмотрели тело Зимина, коридор, прошли в комнаты, переговорили с врачом, вышли на площадку.

— Кто что видел или слыхал?

Миша показал на Валентина Валентиновича.

— Мы с товарищем Навроцким стояли во дворе, услышали выстрел… Мы вбежали в подъезд, услышали топот ног наверху, побежали за ними, но не догнали. Возможно, они спрятались на чердаке.

— Ты знаешь чердак?

— Знаю.

— Пошли!

Миша и два милиционера поднялись по лестнице и вошли на чердак.

Милиционеры вынули пистолеты, осветили чердак карманными фонарями.

Они осторожно двигались, перелезая через стропила и балки, тщательно освещали углы. Чердак был пуст.

Так добрались они до Витькиной каморки. Миша потянул самодельную дверь. Милиционер осветил чуланчик. На тюфяке сидел Витька, щурил глаза, ослепленный светом фонарика.

— Ты чего здесь?

— Ничего, сплю.

— Вставай! — приказал милиционер.

Витька поднялся.

— Оружие!

— Какое оружие?

— Подними руки!

Витька поднял руки.

Один милиционер направил на Витьку свет фонарика, другой обыскал.

Оружия при Витьке не оказалось.

— Кто здесь еще есть? — спросил милиционер.

— Никого нет.

— Выйди!

Витька вышел из каморки, увидел Мишу, с удивлением посмотрел на него.

— Ты?

— Кто то вбежал на чердак. Ты не слышал, не видел? — спросил Миша.

— Никого я не видел! — огрызнулся Витька.

Милиционер вытащил из под тюфяка жестяную коробку с бумажными, серебряными и медными деньгами.

— Чьи деньги?

— Мои.

— Куда револьвер закинул?

— Не видал я никакого револьвера, чего пристали?!

— Не шуми, я тебе так пошумлю! — пригрозил милиционер. — Посмотри за ним, — сказал он товарищу, — я тут поищу.

С Мишей он пошел до чердаку. Свет фонарика скользил по балкам и стропилам. У одной балки милиционер задержался, наклонился, разрыл кучу шлака, вытащил портфель, открыл, осветил фонариком.

Портфель был пуст, на внутреннем клапане серебрилась монограмма: «Николаю Львовичу Зимину от коллектива фабрики»…

Они вернулись к каморке, милиционер показал Витьке портфель.

— Где взял портфель?

— Не видел я этого портфеля.

— Пошли!

Жильцы стояли на лестнице, внизу и вверху, свешивались через перила, поминутно хлопала дверь подъезда, подходили еще люди.

Толпа расступилась, пропуская в квартиру милиционеров и Витьку. Миша остался на площадке. Валентин Валентинович стоял в дверях.

Послышался шум машины, подъехавшей к подъезду.

Агенты угрозыска вошли в квартиру.

Они вышли оттуда с Витькой и поднялись на чердак.

Миша устал, хотелось спать, он присел на ступеньку лестницы, прислонился к перилам.

В широких окнах брезжил ранний майский рассвет.

Валентин Валентинович стоял в дверях квартиры. И как ни устал Миша, он не мог не заметить на лице Навроцкого выражения плохо скрываемой тревоги, напряженности, готовности к любым неожиданностям.

Жильцы не уходили, подходили новые, подошли отец и мать Витьки. Отец был трезв, суетлив, поворачивался во все стороны, слушал разговоры, все время приговаривал: «Так ведь разобраться надо по справедливости, а как же, иначе нельзя». Мать смотрела на всех умоляющим, жалким и затравленным взглядом.

В квартире что то происходило, осмотр или обыск. Тело Николая Львовича перенесли в комнату.

Вернулись с чердака агенты угрозыска с Витькой. Мать метнулась к нему, но Витька сурово проговорил:

— Чего кидаешься?

Можно было только подивиться его дерзкому хладнокровию.

— Отойдите, гражданка, — сказал агент.

— Это его мать, — объяснил кто то из толпы.

— Незачем волноваться, — ответил агент, — все выяснят.

Они опять вошли в квартиру.

Миша сидел на лестнице. Валентин Валентинович стоял в дверях.