Детская библиотека. Том 49

— Вот сволочи, не дали банк додержать, какая карта шла!

Глава 43

— Дело сложное, — сказал Мише Свиридов. — Главный — это Василий Иванович, аристократ…

— В каком смысле?

— Не граф, не князь, а маравихер, карманник высшего класса, вытаскивает бумажники у солидных людей. Серенький тот, что выходил с Шаринцом из «Гротеска», — помощник Василия Ивановича. Что касается Шаринца, то он и вовсе был мелкий воришка, вытаскивающий из карманов все, что попало, вплоть до носовых платков. Так вот: в прошлом году, — продолжал Свиридов, — Василий Иванович, как злостный рецидивист и социально опасный элемент, получил пять лет. Но сбежал. Сомнительно, что после побега он пойдет на такое нелепое убийство, каким представляется убийство Зимина. Обычно после побега они отсиживаются в закутке. И не мог он сменить свою воровскую профессию на другую, к тому же еще более опасную: он не молод. В общем, против него улик никаких. Единственная наша улика — Шаринец. Мы должны доказать, что убил Шаринца Серенький, они вместе вышли из «Гротеска». Вот расписание дачных поездов по Брянке. Если предположить, что они выехали поездом в шесть пятнадцать, а вернулся Серенький поездом восемь сорок пять, то он должен был отсутствовать в «Гротеске» минимум часа три четыре, где то между пятью и девятью. Твои мальчики утверждают, что он вышел вместе с Шаринцом и сел с ним на трамвай. А вот Василий Иванович и еще человек двадцать посетителей «Гротеска» будут утверждать, что Серенький никуда не выходил. Тем более, что они с Шаринцом вышли через задний ход. Вот так то, друг Миша. И все же надо начинать.

Серенький был ничем не примечательный человек, этой особенностью его наградили и природа и многолетняя привычка быть незаметным — безликий, инертный, сонный. Миша поразился тому, что Шныра и Паштет узнали его на фотографии. Даже трудно определить его возраст. Лет двадцать пять, а может быть, и тридцать пять.

Свиридов записал в протокол его настоящую фамилию, имя, отчество, год и место рождения и тому подобное, потом спросил:

— Что вы можете сказать по поводу убийства гражданина Попова Владимира Степановича, он же Шаринец?

Серенький пожал плечами:

— А чего могу сказать? Ничего не могу сказать. А его разве убили?

— Вы об этом не знаете?

— Не слыхал об этом.

— Вы были с ним знакомы?

— Знал, есть такой Шаринец, видел раза два в «Гротексе».

Он так и сказал: «Гротекс».

— Вы были с ним знакомы?

— Ну как? Как со всеми.

— А где вы были шестого июня вечером?

Серенький подумал, неуверенно сказал:

— «В Гротексе», наверное, да, точно, в «Гротексе».

— Что делали?

— В карты играл.

— С кем?

— С людьми, с теми, кого вы со мной забрали.

— А ночью где были?

— Дома спал.

— Кто может подтвердить?

— Кто… Мать, жена, соседи.

— А инженера Зимина вы знали?

— Зимина… Инженера… Нет, не знал… Кто такой?

— На Арбате жил, дом пятьдесят один.

— Не знаю такого.

— Навроцкого Валентина Валентиновича знаете?

— Кто такой?

— Агент по заготовке мануфактуры.

— Не знаю…

Подписывая протокол, Серенький спросил:

— За что забрали то?

— Подозреваетесь в убийстве Шаринца.

— Вот еще новость! Кому он нужен, этот ваш Шаринец!

— Не наш, а ваш, — сказал Свиридов. — Идите, я вас еще вызову.

Вместо Серенького появился Жоржик, красивый молодой человек с густой черной шевелюрой, похожий на армянина. Он подтвердил все, что говорил до него Серенький. Да, играли в тот вечер в карты, Серенький никуда не уходил, об убийстве Шаринца не слыхал, о Зимине и Навроцком ничего не знает. Также спрашивал, за что его взяли, но, в отличие от Серенького, держался живо и свободно. И совсем не был похож на вора.

Наконец ввели Василия Ивановича. По сравнению с Сереньким и Жоржиком он действительно выглядел аристократом.

— Садитесь!

— Можно и сесть. — Василий Иванович свободно уселся на стул. — Может, сразу скажете, на сколько усаживаете!

— Срок то уж, во всяком случае, придется досиживать.

— Не без этого, — вздохнул Василий Иванович.

Он показал на Мишу:

— Позвольте спросить, кто этот гражданин?

— Практикант.

— Попрошу отметить в протоколе.

— Отметим.

Серенький и Жоржик даже не обратили внимания на Мишу, а Василий Иванович потребовал отметить в протоколе.

— Приступим к делу, — сказал Свиридов. — Речь идет о некоем Попове, он же Шаринец. Знали такого?

— Как же, знаю, видел в «Гротеске».

В отличие от Серенького, он правильно произносил название пивной.

— Разговаривали с ним?

— Был у меня как то, напрашивался на работу, только я ведь ничем теперь не занимаюсь, прошу учесть. После побега ничего за мной нет, хотел начать новую жизнь, — жалко, помешали.

— Когда Шаринец к вам приходил?

— Несколько дней назад.

— Точнее, пожалуйста!

— Три… нет, четыре дня назад.

— Шестого июня?

Василий Иванович поморщил лоб, задумался.

— Может, и шестого. Я ведь там вроде льва в клетке отсиживался и числа все перепутал. Какое сегодня число?

— Двенадцатое.

— Значит в четверг, именно, значит, шестого числа.

— Ну, о чем вы говорили?