Детская библиотека. Том 78

— Шампанское? — обрадовалась Лиза. Предстояло веселье — это ей было по нраву. — Никогда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. — Она открыла портфель и вытащила шампанское.

— И все, что там лежит, тоже для нас? — Лиза вытащила первую коробку и открыла — там лежало шесть пирожных. Открыла вторую коробку — увидела бутерброды с колбасой и сыром.

— Я проник по знакомству в театральный буфет, — сказал Глебов.

А Лиза тем временем раскрыла небольшой сверток и восхищенно воскликнула:

— Что я вижу? Конфеты из прошлой жизни! Трюфеля! Ну угодил! Это же мои конфеты! Как ты догадался? Ах да, ты же… никогда меня не любил! — И рассыпалась детским смехом.

Глебов смутился.

— Это все для праздника, — оправдываясь, сказал он.

— Для какого… праздника? — не поняла Лиза.

— Для нашего. — Глебов открыто, незащищенно улыбнулся.

Все-все это было ей знакомо: его открытость и доверчивость, все как прежде. Она стала рыться в памяти, чтобы понять, о каком празднике говорил Глебов, но, так ничего и не вспомнив, спросила:

— Для какого «нашего»?

И тут до нее наконец дошел истинный смысл прихода Глебова. Подумать только, баба Аня оказалась права! Он поверил в то, что Костя — его сын. Неожиданное открытие испугало Лизу, и, не зная, что предпринять, она спряталась от Глебова, снова повернулась к нему спиной, чтобы прийти в себя, и стала шарить зачем-то по ломберному столику. Поймала себя на том, что улыбается, — и поняла: ей было приятно, что Глебов поверил в ее розыгрыш. «Смешно, — подумала Лиза, — такой серьезный судья, гроза бандитов и жуликов, и так легко попал в простую ловушку».

Лиза вздохнула: жалко, что Костя на самом деле не сын Глебова, вот было бы хорошо, а сейчас ей придется расстаться с этой придуманной историей; жалко, жалко, но надо все сказать, и делу конец.

— Боря, так ты ничего не понял?

Глебов не отрываясь смотрел на нее.

— Костик… — Лиза глупо хихикнула. — Ну, прости, Боря, прости, прости! Баба Аня меня отчитала, ну, не то ляпнула… Но мне тоже было трудно, — стала она выкручиваться. — Ты меня как встретил?

Глебов виновато развел руками.

— Ты меня обидел и разозлил, я должна была защищаться, так что ты тоже виноват. А я хороша задним умом: разве можно было так, с бухты-барахты? Ну, дура!..

Глебов молчал. Лиза облегченно передохнула, кажется, она отделалась легко, кажется, самое неприятное позади. Она посмотрела на Глебова, увидела его ясное, просветленное лицо и догадалась, что он опять ни черта не понял. «Да ну ее, эту правду, — вдруг решила Лиза, — какая разница, скажу я все это сейчас или позже. Лучше даже позже — не испорчу настроение Боре и себе, я ведь рада ему, ну и ладно, а там разберемся».

— Ничего ты не дура, — сказал Глебов. — Ты молодец, я не ожидал, что ты такой молодец. Ты оказалась гордой и самостоятельной, а это многого стоит. Правда, Лиза, я знаю этому цену. Сегодня я всю свою жизнь переосмыслил. Вот кто уж вел себя по-дурацки, так это я. Прошло шестнадцать лет, как мы с тобой расстались. А я ни разу не узнал, как ты живешь, ни разу не спросил про Костю. — Глаза его лихорадочно блестели. — Ну, даже если ты виновата передо мной, ну и что? Ты права: я злой и мстительный. — Он замолчал: собственное неожиданное открытие подавило его, он неуверенно произнес: — Надеюсь, ты будешь снисходительна ко мне. Да, я злой и мстительный, но поверь, я сам об этом не знал. — Поднял глаза на Лизу, испугался своих слов: они показались ему слишком высокопарными, смутился и вдруг спросил, чтобы изменить тему разговора: — А что у тебя со светом?

Лиза обрадовалась: как она была права, что не сказала правду про Костю, — испортила бы всю их встречу.

— При свечах все женщины красавицы. Впрочем, пожалуйста… — Она зажгла электричество и погасила свечу. — А то я такой страшилик.

Комната выхватилась из темноты.

— Ты страшилик? — искренне удивился Глебов. Он почувствовал нежность к Лизе, когда та сощурилась от яркого света. «Ну как ребенок!» — подумал он. — Я бы этого не сказал. Всегда думал противоположное.

— Что-то новое, — заметила Лиза. Она украдкой посмотрела в зеркало — ей понравился комплимент Глебова. — Это какая-то другая пластинка, как говорит мой Костик.

— Наш Костик. — Глебов улыбнулся. — Костя… Константин Борисович… Неслыханное, невиданное счастье! Балдеж! Извини, не знаю, что делать. Прыгать, плясать, кричать?!

«Все-таки увязла. Вот дура! — со злостью подумала Лиза. — Ну как, как ему теперь все выложить, когда он млеет от счастья. Дура, дура!

Надо его спихнуть до прихода Кости». Она бы могла, конечно, от него отделаться: психануть и выгнать его, но тут она поняла, что делать этого ей никак не хотелось.

— Давай выпьем шампанского, — предложила Лиза, — по-моему, самое время. — И, не дожидаясь ответа, взяла бутылку.

— А по-моему, надо подождать Костю.

— Совершенно неясно, когда он вернется, — заметила Лиза, готовясь к признанию, взяла из свертка конфету, отправила в рот, в ужасе посмотрела на Глебова и сказала совсем не то, что собиралась: — А знаешь, Боря… Мы можем Косте совсем ничего не говорить. А?