Детская библиотека. Том 83

У Виктора же оказалась порванной связка в ступне, и теперь нога его покоилась в гипсе, тело все было вымазано йодом, а левое плечо еще и забинтовано.

Пожаровы пришли навестить его все вместе. Виктор не знал, как себя вести, и прикрывал свое смущение грубоватостью.

— Ты прямо герой, Витя! — ласково сказала Мария Яковлевна. — Твоему подвигу в лагерной стенгазете посвящена большая статья «Равняйтесь на мужество!».

— Да ерунда это все, — ответил он.

— Нога еще, наверное, будет долго болеть, — продолжала она.

— Ну и наплевать.

После такого ответа Сергей Яковлевич расхохотался, чем привел в замешательство жену больше, чем мальчика.

Потом, когда Пожаровы вышли из лазарета и остановились на крыльце (как раз рядом с окном его палаты), Виктор хорошо слышал продолжавшийся между ними разговор.

— Возможно, он и хороший мальчик, но грубый… — громко говорила женщина.

— Вот такой и бросится спасать не задумываясь, — перебил ее муж.

— Сережа, я тебя не понимаю. Это же недостаток воспитания, что ты оправдываешь? Наверное, еще не знаешь, что неделю назад он побил Эльзу.

— Знаю, знаю, мне рассказали. Больше того, когда его хотели выгнать за это из пионерского лагеря, то твоя воспитанная дочь устроила кошмарную истерику начальнику лагеря.

— Эльза, доченька, неужели это правда? — удивилась Мария Яковлевна.

— Да, мама. — В голосе дочери не было не только тени смущения, но даже слышалась незнакомая доселе твердость.

— Какой ужас! — запричитала Мария Яковлевна. — Я ничего не понимаю!

— Эх, Маша, чтобы это понять, нужно вспомнить свои одиннадцать-двенадцать лет, — улыбнулся Сергей Яковлевич, потом обратился к дочери: — Эльза, пригласи его к нам, когда вернетесь из лагеря.

— А как? Он ведь к девчонке в дом не пойдет.

— Скажи, что приглашает отец, мол, у него есть авиамодель и он хочет ее показать.

— Но ведь у тебя никакой модели нет. Что же ты покажешь?

— Ну, модель к тому моменту может появиться или, наоборот, пропасть, а показать есть что, он ведь технику любит.

Но Виктор от приглашения отказался, хотя ему очень хотелось узнать, как живет Эльза, встретиться с ее добрым отцом, ведь своего отца он совсем не помнил. Отказался, потому что был невольным свидетелем этого разговора.

Валерки нигде не было. Виктор потолкался в толпе, громко и бесцеремонно окрикнул несколько раз друга и оглушительно свистнул, пока не получил увесистый подзатыльник от пожилого мужчины.

«Не стал дожидаться. Ну ладно. Еще придет подлизываться», — подумал он и направился к трамвайной остановке.

На остановке было много народу, но своего друга Витька приметил тотчас. Да и Валерка как будто ждал его: помахал издали рукой.

— Чинарик хочешь? — Валерка раскрыл ладонь, на которой лежали окурки самых дешевых папирос «Звездочка».

— Нет, дома сразу учуют — выдерут.

— На, потом покуришь, — совал Валерка окурок, пытаясь загладить размолвку.

— И потом не буду.

Витька не забыл, как перед отъездом в лагерь оба они получили хорошую выволочку от его старшего брата Андрея — студента Института связи. Во дворе, за сараями, друзья играли в маялку[14]. Оба курили и, увлеченные игрой, не заметили, как подошел Андрей. Он сгреб Витьку за шиворот, повернул к себе, вырвал окурок изо рта и перчатками отхлестал по щекам.

«Еще раз увижу — оторву башку. Это касается и тебя», — повернулся он к Валерке.

«Ха! Не имеешь права распускать руки!» — огрызнулся Валерка, бросив на всякий случай окурок и отступив назад.

«Ах ты, сопляк паршивый!» — Андрей в два прыжка настиг Валерку и повторил воспитательный прием в той же последовательности.

На Виктора это подействовало. Наверное, еще и потому, что курил он без всякого желания, а так, для форса, и только в своем «обществе».

— Чо, бросить, что ли? — Валерка держал на вытянутой ладони окурки.

— Ага.

Валерка без сожаления высыпал под ноги чинарики и придавил их ногой.

— Как поедем, на подножке или на «колбасе»? — спросил он.

— На подножке и без нас много.

Они выждали, пока тронулся с места трамвай, на подножках которого, как гроздья винограда, висели люди, и вскочили на сцепку заднего вагона, держась одной рукой за резиновый шланг тормозной системы, а другой — за карниз оконного стекла. Это был их любимый способ езды на общественном транспорте. Ребята не торопились цепляться прямо на остановке. Это и рискованно: взрослые могут согнать, да и никакого шика. А вот если дать трамваю набрать скорость, это совсем другое дело. Рано прыгнуть — недостойно. Еще хуже — не догнать. От стыда можно провалиться, ведь с задней площадки вагона наблюдают. Спрыгнуть тоже надо умеючи: на большой скорости и, по возможности, быстро остановиться. Нет ничего позорнее после соскока бежать вприпрыжку или еще хуже — шлепнуться.

Витька Стогов с Валеркой Спичкиным слыли мастерами такой езды. В последних «соревнованиях» на Лиговке среди дворовых сверстников они победили не только по скорости заскакивания и спрыгивания, но и по «почерку», что тоже оценивается ребятами по достоинству.

Теперь они ехали на «колбасе» вдвоем. Это удавалось немногим, потому что стоять на узкой сцепке можно было только на одной ноге.