Детская библиотека. Том 91

Что ж, по всем правилам полагается осмотреть место происшествия, а может статься, и преступления. Тем и займемся! — решил Иван и зашагал к пруду. Егорка хотел было последовать за ним, да только вот чугунок со щами, что на столе, остался непорожним, и это обстоятельство сильно его смущало. Поразмыслив секунды три, он решил, что девка все равно уже мертва, никуда не денется, а вот щи могут и пропасть, а посему надо спешить, — и побежал назад к флигелю. Пелагея с мужиком переглянулись и засобирались к соседу — позвать, как велел барин.

Самойлов прошелся вдоль пруда. Поросшая камышом береговая полоса вывела его к мосткам, нависшим над самой водой. Иван склонился над серой гладью: водоросли тянулись прядями, обозначая несильное течение. Но вот наш сыщик заметил в воде что-то цветное. Не медля ни секунды, Самойлов сломал ветку у ближайшего куста, встал на колени и попытался зацепить таинственный предмет, запутавшийся в камышах. Тот никак не желал поддаваться. Наконец Иван выловил кусок цветной ткани, оказавшийся женской косынкой. На платке отчетливо проступали бурые пятна. Да, жутковатым это место стало, а ведь было время, когда купался здесь, пока крестьянки стирали белье. С молчаливого согласия Пелагеи нырял себе в студеную воду. Ох, сколько годков-то утекло с тех пор…

Его выдернули из воспоминаний слова, произнесенные за спиной:

— Мрачное место! Не правда ли? — однако сказаны они были тоном приветственным, никак не приставшим содержанию.

Иван обернулся, перед ним стоял человек в темном плаще, треуголке и с палкой в руке. Он учтиво улыбался. Видя некоторое замешательство соседа, незнакомец поспешил добавить:

— Смею представиться: Волков Андрей Александрович, бывший судовой врач на флотах Его императорского величества. Ныне в отставке по причине ранения и хромоты.

Иван кивнул в ответ:

— Самойлов, я пригласил вас…

Волков перебил его с провинциальной простотой:

— Я осмотрел девицу. Она утопла…

Иван снова повернулся к мосткам, будто пытаясь найти еще улику в мутной воде:

— А порезы на руках вы видели?

Волков даже как-то обрадовался:

— А вы тоже заметили? Преинтереснейший факт, — азартно начал излагать свою версию судовой врач, но потом будто осекся и уже более спокойно добавил: — Эти камыши имеют острые края, возможно, жертву утянуло в омут, и она порезалась, хватаясь за них…

— Возможно, возможно… — согласился Иван в задумчивости.

Поскольку больше вопросов Самойлов не задавал, доктор счел необходимым сменить тему. Тем более что о девке нечего было и разговаривать: «диагноз» слишком окончательный, чтобы обсуждать его более тщательно, а уж каковы причины такого «диагноза» — сего его профессия знать не позволяла. И Андрей Александрович перешел к разговору более, как ему казалось, полезному:

— Я вижу, вы были ранены. Хотите, я осмотрю вашу руку?

— Нет, благодарю. Вы знаете, здесь многое изменилось, раньше пруд заканчивался вот тут. — Иван снова двинулся вдоль берега.

Волков, несмотря на хромоту, ловко последовал за ним. На ходу он охотно объяснял новому спутнику суть дела:

— Год назад все пруды объединили. Но зато теперь у каждого из ваших соседей есть выход к воде. Общество у нас не то, что в столицах, но мы регулярно проводим ассамблеи, — он рассмеялся. — Местные дворяне обожают поесть. Сегодня мы как раз собираемся у Марии Карловны, она не так давно овдовела, теперь скучает, я вас приглашаю.

Они продолжили невольный моцион вдоль унылого берега, но ничего, что могло бы пролить свет на загадочную смерть, так и не нашли. Пришлось оставить поиски. Сделав порядочный круг, собеседники вернулись к усадьбе Самойлова, возле которой доктор оставил лошадь.

— Ну вот и пришли. Так я за вами заеду? — напомнил Волков о своем приглашении.

— Почту за честь! — отозвался Самойлов.

«Славный малый, морской врач, на флоте-то государевом не сладка, поди, служба была, а этот не озлился. Одно то, что мужиков с бабами пользует, уже говорит, что человек доброй души. Вон, в гости приглашает…» — думал Иван, приглядываясь к новому знакомому.

Доктор сел на лошадь и, прикоснувшись к треуголке в знак прощания, поскакал прочь. Самойлов поспешил домой. Ни одному из дворян, только что покинувших мрачные камыши, и в голову не могло прийти, что все продолжительное время их прогулки за ними наблюдала пара цепких глаз. Одни эти глаза, взгляд которых трудно было назвать человеческим, и можно было рассмотреть на заросшем бородой лице, косматые волосы, казалось, никогда не знали гребня и свисали мокрыми прядями. Чистый зверь али водяной, прости господи!..

Глава 4, в коей ясно видно, что провинциальному обществу далеко до светского лоска, а морские баталии предпочтительней тихой жизни