Детская библиотека. Том 91

— Ах, Иван Михалыч, Иван Михалыч! — так к Ивану еще никто не обращался. При сих словах он почувствовал себя крепким помещиком, чуть ли не главой почтенного семейства, окруженным бесконечными мамками, няньками, детьми и непрестанной заботой супруги. Но вдруг совсем иной ветер — ветер дальних странствий и опасных приключений, подул на него. — Если б вы знали, как мне не хватает моря! — произнес доктор, глядя в окно на слишком однообразный для его страстной натуры пейзаж.

— Так в чем же дело? — Иван готов был разделить морскую тоску. Мирная жизнь уездного обывателя и его пылкому сердцу была скучна. Не хотел бы он стать Иван Михалычем и найти тихую смерть в теплой кровати среди домочадцев. Вой ветра, скрип мачт, неизведанные просторы, морские баталии — обо всем том грезил он с детства. А потому и поддержал собеседника горячо: — Возвращайтесь, нынче с вашими-то талантами.

— Вы плавали когда-нибудь на судах по северным морям? — видя участие юноши, спросил Андрей Александрович.

— Не довелось! — с досадой откликнулся Иван.

— Вот, признаюсь вам, страшно! — в глазах Волкова блеснул азарт. — Чуть что — корабль ко дну, а в ледяной воде вам не более трех минут отведено. — он замолчал. Видно было, что мыслями этот человек сейчас слитком далеко от Ивана. Но карета остановилась, и это вернуло его к реалиям бытия. Андрей Александрович вновь взглянул в окно и молвил: — Ну вот, кажется, мы и приехали.

Глава 5, о странных пропажах и обретшем плоть вурдалаке

Действительно, карета въехала во двор усадьбы Самойлова. Казалось, день, полный треволнений и новых встреч, остался позади, но не тут-то было. Навстречу выбежали дворовые. На Пелагее лица не было, она грохнулась на колени и запричитала:

— Ой, барин, беда, барин!

Иван выскочил из кареты:

— Что еще стряслось?

Пелагея заголосила пуще прежнего:

— Опять девки пропали. Глашка, осьмнадцати лет, и младшая!

— Давно? — Сердце Ивана тревожно забилось.

— Так кто знает? Как стемнело, хватились! — причитала Пелагея.

Самойлов поискал глазами Егора и приказал:

— Принеси факелов, собери мужиков, кто есть! Сударь, вы с нами? — обратился он к Волкову.

— Безусловно, друг мой! — охотно откликнулся Андрей Александрович.

Факелы пришлись как нельзя кстати: в ночном лесу ни зги не было видно. Самойлов велел мужикам встать длинной цепью с промежутком в тридцать-пятьдесят шагов. Сам занял место посередине, так легче было руководить поисками. Все двинулись к пруду. Раз покойных находили там, то вероятность, что пропажа вновь отыщется у воды, была велика. Доктор ни на шаг не отставал от Ивана. По дороге мужики перекликались друг с другом, чтоб сподручнее было искать. Когда подошли к воде, Самойлов сделал знак остановиться, голоса смолкли, и в ночной тишине раздалось мерное уханье филина, слетевшего с ветки. Ничего особенного более не услышав, Самойлов вновь дал команду к поиску, доктор раздвигал палкой подернутые инеем камыши, ледяная корочка под ногами похрустывала, как слюда, и рассыпалась на мелкие осколки.

Вдруг невдалеке раздался голос:

— Нашли!

И словно эхо пробежало по цепи: «Нашли! Нашли!»

Самойлов ринулся на крик и через несколько секунд, растолкав мужиков, увидел на земле девочку, ту самую, что прислуживала ему за обедом. Она сидела в одной рубашке, сжавшись в комок, и дрожала не то от страха, не то от холода. Сорвав с себя плащ, Иван укутал ее и обнял за плечи, дитя забилось у него в руках, как пойманная птица.

— Тихо, тихо, — пытался он мягким шепотом успокоить ребенка.

Мужики вновь обступили их, с интересом рассматривая перепуганное личико. И вдруг детские глаза наполнились еще большим ужасом, девочка застонала, в последний раз дернулась на руках Самойлова и потеряла сознание. Иван проследил ее взгляд и увидел за мужицкими спинами обеспокоенное лицо доктора.

Уже в доме Волков осмотрел ребенка:

— Лихорадка! Застыла бедняжка, — он накрыл тельце одеялом. — На таком-то холоде немудрено. Если до утра протянет, то выживет.

Андрей Александрович встал с кресла, Егорка подал ему плащ и палку, на которую тот опирался при ходьбе. Иван занял место у кровати больной. Лиза постанывала, на бледных щеках выступила испарина.

— Девчонка-то сиротой осталась, — словно сказку какую сказывала Пелагея, — мать в запрошлом годе померла, отца в солдаты забрали, пятый год уж. А вот теперь и сестры старшей лишилась, — старуха тяжело вздохнула.

— Думаете, удастся ее утром допросить, доктор? — спросил Иван.

— Трудно сказать, — покачал головой Волков. — Вон, горячая какая! Честь имею, — откланялся он. Время, действительно, было позднее.

— Шел бы ты, батюшка, почивать, — Пелагея отерла пот с горячечного лба девочки, — мы тут с ей побудем.

— Хорошо, — Иван и сам чувствовал усталость во всем теле, а завтра силы ему понадобятся — надо же, наконец, разобраться в запутанном деле. Он оставил Пелагею с Тимофеем следить за ребенком, а сам отправился спать.