Детская библиотека. Том 94

— За нами следили сыщики? — пришёл в восторг Боря. — Вот это да!

— Ну вот что, хватит лясы точить. Дождь уже кончился, так что идите отсюда. Куда-нибудь подальше! Только смотрите, чтобы вас машина не задавила, а то мне потом отвечай.

Боря тихонько улыбнулся — не Чемодановне и не Оле, а самому себе. Если бы у него в это время спросили, чему он улыбнулся, Боря бы не смог этого нормально объяснить. Он взял за руку Олю и повёл её прямиком к мэрии. В кармане у него лежала отличная новенькая рогатка.

Глава 6 Правдивый гороховый суп

— Это возмутительно! — возмущалась Изольда Тихоновна, попивая кефирный гриб. — Вы что, не видите, как она влияет на Бориса и Ольгу?

— Борису и Ольге, между прочим, не помешает немного влияния, — сказал папа и покосился на маму.

Та сидела за столом подавленная. С тех пор как в доме появилась Чемодановна, мама не находила себе места. С одной стороны, Шурочка Николаевна прекрасно понимала, что никоим образом не может выгнать из дома родную мать. Какой бы ужасной ведьмой та ни была. Ведь одно дело — уйти из дома самой, и совсем другое — кого-то об этом попросить. Во-вторых, в глубине души Шурочка Николаевна была немножко рада снова увидеть свою непутёвую мать. Ей в тайне нравилось, что муж её, Эдуард Константинович, кажется, проникся к Чемодановне симпатией. И дети тоже. Сама Шурочка Николаевна не понимала, что может быть в Чемодановне симпатичного, кроме цвета волос.

С такими противоречивыми мыслями мама грустно пила кофе, вполуха прислушиваясь к семейному разговору.

— Вчера эта кошмарная женщина устроила в мансарде погром! — верещала на всю кухню Изольда Тихоновна.

— Не погром, а бой испанских быков! — заступился за Чемодановну Боря.

— Неужели с настоящими быками? — восхищённо спросил папа.

— Ну естественно! — сказала Оля. — Я была тореадором, а Боря подавал мне бандерильи.

— Вот видите! Какие-то ещё бандерильи! — Кикимора чуть не захлебнулась от возмущения своим грибом. — А в следующий раз, помяните моё слово, она устроит в детской всемирный потоп! Или ещё чего похуже! И потом, что прикажете делать мне? Дети совершенно отбились от рук! Вчера Ольга категорически отказалась садиться за инструмент, обозвав меня нехорошим словом!

— Каким? — испугался папа.

Изольда Тихоновна с готовностью придвинулась поближе к папе и прошептала ему что-то на ухо. Папа тихонько прыснул в кулачок.

— И ничего, между прочим, смешного! — побагровела Кикимора.

— Но вы же действительно похожи на крысу, — благодушно заметила Оля. — Смиритесь с этим, в конце концов.

— Нет, вы слышали? — взвилась Кикимора. — Это всё она! Ваша разлюбезная Чемодановна! Она пагубно влияет на неокрепшую психику детей!

— У кого это психика неокрепшая? — В кухню неграциозно вплыла Чемодановна.

Сегодня на ней были пиратские лохмотья, а на голове возвышалась гигантская треуголка из волос.

Изольда Тихоновна вскочила из-за стола и со словами:

— Я удаляюсь. Дети, за мной! — в полном одиночестве вылетела из кухни. Оля с Борей не шелохнулись.

— Эдуард, — обратилась Чемодановна к папе, делая ударение на букву У. — Признаться, я в замешательстве. Зачем вы держите у себя эту крысу?

— Изольда Тихоновна на самом деле великолепный человек, — начал оправдываться папа. — Просто у неё натянутые нервы и тонкая душевная организация. Зато она копейки с нас не берёт практически. Можно сказать, работает задаром.

— Ещё бы она с вас копейки брала! — ухмыльнулась Чемодановна, поливая сливками из баллончика огромный кусок торта. — Да за то, что она присматривает за этими выдающимися сорванцами и гениальными хулиганами, Кикимора вам ещё сама приплачивать должна!

Оля с Борей переглянулись и засияли, как два начищенных чайника.

— Думаете, зачем она у вас поселилась?

— Разумеется, чтобы ухаживать за моими детьми, — вставила мама.

— Ты глубоко ошибаешься. Она хочет занять твоё место, дорогая. А до твоих детей — ей как до лампочки.

— Как это? — захлопала глазами мама, а папа подавился сосиской.

— Просто взять и стать вместо тебя Прикольской. Только не Шурочкой Николаевной, а Изольдой Тихоновной.

— А как же я? — У мамы был шокированный вид.

— А ты опять будешь Свиреповой. Сначала Кикимора выживет из дома меня, потом тебя, потом Олю с Борей…

— А потом меня? — ужаснулся папа.

— А на тебя, Эдуард, у Кикиморы Тихоновны далеко идущие планы. Поверь мне на слово.

— Но какие?!

Дело в том, что папа, Эдуард Константинович Прикольский, был тоже великолепным человеком, но близоруким. В буквальном смысле, он дальше носа своего ничего не видел, кроме мамы. А «котика» и «моего дорогого» (как часто называла его Изольда Тихоновна) он списывал на её природную непосредственность. Поэтому слова Чемодановны стали для него откровением.

— Кикимора хочет тебя на себе женить, — пробасила Чемодановна, запихивая в себя очередной торт. — Это понятно? Или мне ещё по-китайски объяснить?

— Не верю! — хором сказали мама с папой и тоже хором добавили: — Изольда Тихоновна — кристальной души человек. Она сердечная! Она добрая!

— И пушистая, — мрачно добавила Оля.