Детская библиотека. Том 94

Но тут произошло что-то ещё ужаснее, чем то, что произошло с Мишей Баскервильевым. Собака, совершенно перестав узнавать своего хозяина, вдруг набросился на него, покусал (как тренировали его по ночам Миша с папой), вырвался и кинулся на Илью Ильича. От неожиданности человечек подпрыгнул и с громким воплем: «Сапсите! Могопите! Динбаты бивауют!» бросился наутёк. Через мгновение оба — Илья Ильич и Собака — исчезли за поворотом.

— Скорей! За ними! — скомандовала Чемодановна, и все четверо, включая старого деда Мишу, ринулись в погоню.

Вечерело. Небо над крышами двухэтажек стало ярко-оранжевым. Щебетали птицы, люди шли по тротуару в свои дома, у кого-то бубнило радио, сообщая, что на улице плюс X). Вот уже три с половиной часа Прикольские искали сбежавшего Илью Ильича, но найти никак не могли. Он скрылся. Исчез. Они обыскали все подворотни, урны и канализационные люки — Илья Ильич словно испарился. Чемодановна заставила Борю обшарить даже лужи — на тот случай, если человечек утонул. Но всё было тщетно. Просто всё-превсё.

На Чемодановне не было лица. Боря с Олей ещё ни разу не видели её такой подавленной. Мысленно она уже похоронила Илью Ильича и теперь оплакивала его горькими слезами.

— Он был героем! Маленьким и отважным! — рассказывала Чемодановна, ведя под локоток престарелого Мишу. — Однажды он спас мне жизнь, приняв неравный бой с ядовитой коброй! Он поборол змею, вооружившись моей собственной шпилькой! О, это был отчаянный человечек! Крошечный, но гордый!

— Скажите, а вы меня скоро отпустите? — жалобно интересовался Миша. — А то у меня радикулит. Мне домой надо или сразу в больницу.

— Нет у тебя больше никакого дома, — безжалостно отвечала Чемодановна. — И вообще, никуда мы тебя не отпустим, пока Илью Ильича не найдём. Это ты во всём виноват, несчастный. Ты мне, между прочим, сразу не понравился.

— Вы мне тоже.

— Стойте! — воскликнул Боря. — Слышите?

Откуда-то из-за деревьев доносился отчаянный лай. Там кто-то лаял! Вероятнее всего Собака!

— Скорее, туда! — закричала Оля и бросилась напролом в кусты. Остальные бросились следом.

Илья Ильич, маленький и несчастный (кажется, гораздо меньше и несчастней обычного), сидел на дереве и стонал что-то неразборчивое. Под деревом остервенело прыгал Собака… И что-то странное было в нём. Издалека Прикольские не разглядели, что именно, но, подойдя поближе, сразу увидели.

Собака просто сиял — как от счастья сияют люди. Он отчаянно крутил хвостом, улыбался во всю пасть, тряс ушами и даже повизгивал, как новорождённый поросёнок.

— Что вы сделали с моим псом? С этим кровожадным и беспощадным людоедом? — завопил Миша Баскервильев. — Что вы с ним сотворили, я вас спрашиваю?

— Чениго босоненного. Я стопро зурачил его винанедить дюлей, — невинно отозвался Илья Ильич с дерева. При ближайшем рассмотрении он оказался вовсе не несчастным, а совсем наоборот.

— Что он несёт? Каких дюлей?! — кричал старый Миша, напрочь забыв о радикулите.

— У бетя отчилно лучиполось, — улыбнулась Чемодановна, смахивая невидимую слезу. — Я так рада, что тебя никто не съел. Я просто счастлива.

— Унерда! С катой Басокой мне петерь нитко не трасшен! — С этими словами Илья Ильич слез с дерева и вскарабкался Собаке прямо на шею. Тот, казалось, ничуть не возражал. Наоборот, он был безумно рад! Новый хозяин оседлал его и теперь ласково чесал за ушами.

— Собаченька, а как же я? — чуть не плача, позвал Собаку Миша. — Ты не узнаёшь меня?

Собака отвернулся. В этот раз он прекрасно узнал Мишу Баскервильева. Даже с его седой бородой и розовой лысиной. На то и даны собакам носы, чтобы разбираться в людях. А Собака прекрасно в них разбирался — поэтому он притворился, что Мишу не узнаёт.

Не в силах больше сдерживаться, Миша Баскервильев разрыдался. Этот толстый дед сидел под деревом и ревел, как мальчишка. Он плакал от обиды и злости. И ещё от жалости к себе. Миша был теперь старый и никому не нужный — даже своему Собаке.

— Пойдёмте отсюда, — сказала Чемодановна. — Уже темнеет Родители меня за вас убьют.

— А как же он? — спросила Оля.

— Мы что, его бросим? — удивился Боря.

— А что с ним ещё делать? — пожала плечами Чемодановна. — Может, расцеловать? Или осыпать розами?

— Преврати его, пожалуйста, обратно в мальчика, — попросила Оля. — Он всё осознал. Он больше так не будет.

— Я осознал! Я не буду! — подтвердил Миша.

— Что-то я сильно сомневаюсь, — хмыкнула Чемодановна.

— Я никогда больше не буду обижать маленьких и старых! Я никого больше не буду заставлять кусаться! Клянусь своей бородой!

— Ну, положим, борода не твоя.

Они ещё долго так препирались, но Чемодановна в итоге всё-таки расколдовала Мишу Баскервильева. На неё Оля надавила — и она расколдовала. Правда, не сразу, а через два дня — чтобы впредь неповадно было.

А ещё через два дня Илья Ильич переехал жить на Собаку насовсем. К зиме Миша предложил ему перебраться в клетку от попугая, и тот сказал: «Мотсоприм…»

Глава 8 День Гулливера Крузо

— Сегодня необычный день! — таинственно сказала Чемодановна, закрывая чемодан.