Детская книга

Всех участников охватил какой-то упадок духа. Может, лагерь и поднял бы им настроение, но все время шел дождь – как выяснилось впоследствии, лето выдалось рекордно дождливым. Они лежали в палатках ночь за ночью, слушая стук капель, трепыхание ветвей, шипение мокрых листьев и хлюпанье грязи под полом палатки и вокруг колышков. Они дулись. Том предложил устроить бой в грязи, но остальные отреагировали без энтузиазма. Все было сырое и противно липло к телу. Как-то ночью поднялся ветер, сорвал растяжки, и палатки повалились на траву. Обитатели палаток, промокшие до нитки, выползли наружу. Преподаватели попытались разжечь огонь в очаге в коттедже, но спиральные струи дождя залетали в трубу, огонь трещал, захлебывался и гас. Они мрачно поплелись наружу через заднюю дверь, горбясь под мокрыми одеялами. Кто-то проскакал мимо них в обратном направлении, резвясь и выкидывая коленца. Это был Том, едва различимый меж канатов хлещущего дождя. Он промчался по мосткам, нырнул в воду и снова вынырнул, отфыркиваясь, как тритон, с лицом, облепленным волосами.

– Идите сюда, – крикнул он.

Дождь покрывал рябью воду вокруг него, а мокрый ветер яростно хлестал по воде бичом, образуя горные хребты и венцы.

– Ну же, – крикнул Том еще раз, но никто не пришел, и, хотя он некоторое время бодро плескался, всем – включая самого Тома – было неловко, унизительно.

Назавтра они разъехались по домам.

* * *

В 1903 году английский король с большой помпой нанес дружественный визит в Париж, чтобы заложить основы Entente Cordiale. В Германии социал-демократы победили на выборах и вели принципиальную дискуссию – можно ли надеть бриджи для официального визита к кайзеру Вильгельму, который считал их шайкой предателей. В 1903 году в Фабианское общество вступил Герберт Уэллс, намереваясь хорошенько его перетрясти. Какой-то сумасшедший проник в Английский банк и несколько раз выстрелил в секретаря, Кеннета Грэма. Грэм ушел из банка в 1908 году, – по-видимому, руководство банка сочло, что он больше интересуется литературой и лодочными забавами, чем экономикой страны. В Манчестере Эммелина Панкхерст основала Социально-политический союз женщин. Она, как сказал редактор газеты «Лейбор лидер» ее дочери Сильвии, «более не была милой и кроткой». Пэтти Дейс интересовалась Союзом женщин, но не вступила в него. В Лондоне проходил фестиваль музыки Рихарда Штрауса; приехал Ансельм Штерн с сыновьями, и вместе с Карлом, Дороти и Гризельдой ходили на представления. Гризельда была в восторге от музыки. Дороти – нет.

Герберт Метли опубликовал «Мистера Вудхауса и Дикарку». Пронизанный тайной и телесностью роман «с настроением» повествовал об обреченной страсти одинокого поэта («по имени я родня Вудхусу, лешему, „зеленому человеку“») и приземленной (и слегка запачканной илом) девушки, дитяти природы, обитательницы Ромнейского болота. Роман пользовался успехом у читателей и благосклонностью критиков, но недолго: полиция и цензоры налетели на книжные магазины и сожгли весь тираж. Феба Метли сказала Мэриан Оукшотт:

– Я знаю, я должна сердиться на них, и цензура – это неправильно, особенно если речь идет о серьезных литературных трудах… но, признаюсь, я рада, что люди не читают роман и не задают мне вопросов. А эта Дикарка, по-моему, не похожа ни на кого – у нее нет реального прототипа, живого или мертвого, кроме внутреннего тремоло сверхчувствительных струн Гербертовой души… но я не завидую тому, кто хоть на миг подумает, что этот образ списан с нее.

– Стоит прочитать? – спросила Мэриан.

– Я дам тебе книгу. В оберточной бумаге, в газете. Держи ее где-нибудь в ящике под бельем. И видимо, не стоит читать ее в постели. Я так думаю.

* * *

В конце года Дороти сдала все предварительные научные экзамены, кроме физики, которую ей предстояло пересдавать. Гризельда сдала все и поступила. Джулиан получил свою степень бакалавра первого класса – он был не первым и не последним среди обладателей степеней первого класса, но где-то посредине, как и подобает джентльмену. Карл сдал первую часть математического трайпоса. Том снова провалился. Филип работал над новой серебристо-голубой глазурью.

34

Покинув Пэрчейз-хауз, Герант (он же Джерри) Фладд решил, что отныне отряхнет его прах со своих ног (он намеренно употребил эту расхожую цитату). В голове крутились унизительные, отвратительные образы. Дыры в длинных грязных ковровых дорожках, устилающих коридоры. Большие пустые глаза матери. Карикатурно девичьи ужимки Помоны. Полупроваренная рыба (до появления Элси) и водянистая овсянка. Беспорядок – мастерская словно пыталась вторгнуться в жилое пространство, выползая в него сохнущими комьями глины и мазками ангоба. Геранту нужно было выбраться отсюда, и он выбрался. Теперь, слегка успокоившись и зажив собственной жизнью, он начал думать, что и на нем лежит определенный долг.