Детская книга

Они шли пешком в последнем свете быстро сгущающихся сумерек. Прошли мимо гарнизона в Лидде, через болото Денге, затем – по голым, покрытым галькой берегам Дандженесса, обогнули Ямные озера, где птицы как раз устраивались на ночь на островках. Эта каменистая земля с переменчивой линией берега поддерживала жизнь хутора из проконопаченных деревянных домиков – по большей части черных, как сажа. Кое-где перед домиками лежали на берегу лодки, некоторые с любопытным набором лебедок и блоков. В окошках уже засветились лампы. Фрэнк и сам взял с собой фонарь «летучая мышь», но пока в нем не было необходимости. Они дошли до маяка, окрашенного черными и белыми полосами. Яркий луч зеркального керосинового прожектора обшаривал темноту. Фрэнк сказал, что Баркер Туми не может уйти от удочек; потому он послал Мика. Они с хрустом прошли по бледной, светлее неба, гальке к высокому галечному берегу, на котором сидели рыбаки, – черные, как у игроков в гольф, силуэты вырисовывались на небе; рядом с табуретками в ожидании полной темноты стояли фонари. И Кейн, и Моллет были в хорошей форме и легко взбежали на гряду, окунувшись в морской воздух, полный соли и шороха надвигающегося прилива, который бросал на берег волну за волной и всасывал обратно, перемалывая и неустанно перемешивая камни. Леска дрожала на фоне сливочных языков набегающего прибоя, натягивалась, капая соленой влагой.

– Вот Баркер, – сказал Моллет.

Они вгляделись, чтобы понять, что он тянет на берег: не человеческое тело и не рукотворная вещь, но живая рыба гневно выгибалась и билась на крючке. Баркер Туми перехватил рыбу рукой и умело прикончил, свернув хребет.

– Мистер Моллет, – сказал он, – добрый вечер.

Он был обветренный и промасленный, чем отчасти напоминал тот самый ботинок, который он тут же вытащил из-под мешочков с наживкой. Баркер был в промасленной зюйдвестке и куртке с поднятым воротом.

– Я, надо думать, видал его о прошлой неделе кой на ком, – сказал он. И перевернул ботинок. С него капала вода. Шнурки были все еще завязаны. Поношенный ботинок когда-то был дорогим. Язык болтался.

– Думаю, да, – сказал Моллет.

Кейн взял ботинок и повертел его в руках.

– Я тоже так думаю, – сказал он. – Помоги нам Господь, у него глина в пистонах и под языком. И его не чистили как следует – он весь потрескался. Я думаю, мы знаем, чей это ботинок. Мистер Туми, вы больше ничего не находили?

– Нет, и, скорей всего, не найду. Тут поток ужасно сильный. Утянет все что хошь – человека – в глубину и прочь от берега и по-быстрому вокруг Несса. И искать без толку, все одно не угадаешь где.

– Если это всплыло, то, может быть, и что-нибудь другое всплывет, – сказал Проспер. – Попросите, пожалуйста, своих друзей приглядываться.

Он взял мокрый ботинок, вознаградил рыбака, и они с Фрэнком отправились обратно в Пэрчейз-хауз. Небо над Ла-Маншем все темнело. Цвет пены на волнах, бьющихся о берег, не поддавался описанию – знаешь, что она белая, но это призрак белого, сам свет с просеянным в него серебром и темная тяга засасывающей воды.

– Прямо стоит перед глазами, – сказал Фрэнк. – Он вот так взял и вошел в воду. Он знал, что она с ним сделает, как подхватит.

Они шли обратно мимо рыбацких хижин. Остановились, пока Фрэнк зажигал лампу. На иссиня-черном небе появились бледные звезды. Внезапный луч фонаря осветил что-то вроде бельевой веревки: оно тянулось от стрехи одной из хижин к топу мачты, с которой свисал узкий вымпел с крестом святого Георгия.

– Что это? – произнес Проспер.

«Это» было истерзанное, мятое, измочаленное. Мокрая, вся в пятнах тряпка оказалась халатом-мантией, в которой Бенедикт Фладд выходил читать лекцию. Обломки кораблекрушения, возвращенные морем.

* * *

– Мистер Моллет, – сказал Кейн, пока они медленно шли в Пэрчейз-хауз, неся сверток в коричневой бумаге. – Мистер Моллет… возможно, это преждевременно… хотя, я думаю, мы оба знаем, что это не так. Если мой старый друг покончил с собой, то, может быть, тело еще найдется. Он выбрал самое удачное место для полного и окончательного исчезновения. Неопределенность будет страшным мучением для его жены и дочерей. Очень страшным. Теперь я тоже поведаю вам свои личные скорби. Я хочу жениться на мисс Фладд как можно скорее – то, что случилось, одновременно усилило мое желание и затруднило его исполнение. Я не знаю, какой срок траура приличен, если тело не найдено. Но я знаю, что родным Фладда будет гораздо легче, если у меня появится законное право о них заботиться. Мистер Моллет, я хочу, чтобы вы нас обвенчали. Тихо, но не тайно. С цветами в церкви, с достойным угощением. Как вы думаете, когда это можно будет сделать?

– Если… если ничего не выбросит на берег… если он вдруг не появится на дорожке, ведущей к дому… может быть, через месяц?

Они ускорили шаг.