Детская книга

Том поднялся на высоты Северного Даунса. Он шел не останавливаясь. Он обнаружил, что пересекает какую-то дорогу – видимо, лондонскую, – перешел ее, не глядя ни направо, ни налево, и увидел телегу, которая тащилась на юг, и фырчащий, скрежещущий автомобиль, едущий на север с пассажирами, замотанными плотными шарфами и вуалями. Том дошел до перекрестка с выцветшим указателем с едва различимыми буквами. Указатель гласил, что дорога называется «Напрасный труд», и по ней можно дойти до деревни, которая тоже называется «Напрасный труд». Тому понравилось название, он отправился в ту сторону и дошел до деревни, которую и деревней-то трудно было назвать. Из-за этого он слегка отклонился на юг, а потом снова повернул на восток и обнаружил, что вышел на Путь паломников – древнюю дорогу, по которой некогда ходили паломники в Кентербери, к могиле убиенного Фомы Бекета. Это ему тоже понравилось. Он свернул на северо-восток и пошел по Пути через Даунс до Чаринг-Хилла и Клирмаунта. Оттуда Путь паломников шел по южному краю Фриттенфилдских лесов. Том, дойдя до конца леса, повернул на юго-запад, следуя указателю, на котором было написано «Ферма Диггера». Оттуда он пошел к Хотфилд-Коммон и Хотфилдским болотам. Так он оказался на железнодорожной ветке, соединяющей Семь Дубов и Девичий Камень. Том слез по откосу и постоял на путях, меж двух сверкающих рельсов. Он услышал, что с севера приближается поезд. И подумал, что можно просто остаться на путях, и пусть. Потом обнаружил, что стоит по другую сторону путей, и стал ждать паровоза, струи пара, огненного дыма, деловитого лязга поршней. Том вспомнил рассказы о кончине Степняка. Тот смог.

Том пошел дальше, через Уилд, на юго-запад. Хотфилд – общинный луг и болота. Через реку Большой Стаур – он пересек ее в месте под названием Рипперова переправа. Уилд был покрыт непроходимой тяжелой глиной и все теми же древними дубовыми лесами вперемежку с рощами узловатых ясеней и терновника. За эти годы Том исходил его, наверное, почти весь. Пожалуй, единственное, что он сделал в своей жизни, – исходил этот древний кусок Англии. Путь паломников и болота напомнили ему о Беньяне и трясине отчаяния. Маленьким мальчиком Том перечитывал эту книгу снова и снова, наверное – каждые две недели, проживая каждый шаг пути на небеса и не понимая ни слова из христианских доктрин. Ходить по этой земле было все равно что жить в английских сказках. Том читал «Сказки старой Англии» – эту книгу Киплинг сам прислал в подарок его матери с письмом, полным восхищения. Том читал о бегстве из Димчерча – о том, как все эльфы и феи, народец холмов, ринулись в полночное море, покидая страну, которая больше в них не верила. Он знал – такие вещи он старался знать, – что название «Пэрчейз-хауз» не имеет отношения к религии, к искуплению грехов: «пэрчейз» – старое английское слово, означающее место встречи пэрчей, маленьких Пэков. А может быть, подумал Том, и то и другое верно – английский язык на это способен. Он сближает разные вещи. Том решил, что идет в паломничество – по почве Англии, мелу Англии, английским древним лесам.

Он не спрашивал себя, куда именно идет. Смотрел на указатели и сворачивал в ту сторону, если название деревни ему нравилось. У него в голове появились очертания сказки. Всего лишь костяк сюжета – путник, идущий по Англии. Странно было лишь то, что Том видел эту сказку (он всегда именно видел сказки мысленным взором) исключительно в оттенках белого цвета – белизны, сливок, серебра; выбеленная, выцветшая, белесая сказка, цвета остовов водорослей, а может, и людских остовов, и звериных.