Детская площадка

Гордон качает головой.

– Теперь нет, причем надолго.

– Он старший партнер, можете проверить. Фирма «Чорли-Смит, Аткисон и Хамфрис».

– Уже проверяли. – Инспектор скрещивает руки на груди. – Две сотрудницы примерно семь месяцев назад подали на него заявление. Они обвиняют вашего мужа в сексуальных домогательствах: неадекватных высказываниях, сообщениях на телефон и прочем. Когда мы начали расследование, нас информировали, что он уволен за финансовые нарушения. Он уже полгода без работы.

– Это невозможно. Он ездит в офис, у него стабильный доход…

– …извлекаемый из трастового фонда вашей дочери, в котором он, вопреки обычной практике, является единственным попечителем. – Инспектор снимает очки и, потерев пальцами красные пятна по обе стороны носа, водворяет их на место. – Мы выяснили это во время предыдущего допроса вашего мужа. Когда утонул Эш Кершоу, он заявил, что покинул дом несчастного семейства так рано, потому что не хотел опоздать на работу. В той трагедии его вина отсутствует, но мы уже тогда знали о его увольнении и поняли, что он не слишком правдив. Расследование его финансовых дел выявило истинное положение вещей.

«Будучи единственным попечителем, я смогу при благоприятной ситуации на рынке инвестировать от имени Иззи гораздо быстрее. – Пол улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок. – Тебе не придется заморачиваться подписанием бумаг, это только затормозит дело. Я в финансах как рыба в воде, Мелли, а ты в них ничего не смыслишь».

Теперь понятно, почему он постоянно был злой, слишком много пил и вымещал на ней свою злобу. Он ужасно боялся, что окружающим откроется правда. Неудивительно, что ему не нравились расспросы в полиции – он опасался, что при этом вскроются его делишки. До сих пор он надеялся, что защищен со всех сторон. По крайней мере, пока не закончатся деньги. Деньги Иззи, подаренные ее родителями. Мелисса начинает закипать от ярости.

– Пожалуйста, расскажите о насильственных действиях по отношению к вам.

Быстрая перемена темы – умный ход. Инспектор хочет воспользоваться ее гневом. Мелисса понимает это, но отбрасывает сдержанность и сомнения. Ее лицо пылает от злости.

– Он всегда был груб в постели. По крайней мере, так он это называл. Мне было всего пятнадцать. Я думала, это нормально.

Немного по-другому: на самом деле ей казалось, она заслуживает этого. Казалось много лет, но не теперь. Сейчас все иначе. Мелисса оглядывает кухню, словно напоминая себе, что больше не живет здесь, не живет с Полом. Она откололась от него, вырвалась на свободу.

– Мы поженились, когда мне исполнился двадцать один год. Он вел себя все грубее, особенно жестоко в последний год, а предыдущие несколько месяцев – просто невыносимо.

Пол был постоянно на взводе. Наверное, денег почти не осталось.

– До настоящего момента у вас не возникало мысли с ним развестись?

– Я часто думала об этом, но продолжала терпеть из-за Иззи, нашей дочери. Мирилась со всем. Я боялась ее потерять, если дело дойдет до борьбы за опеку. У него были деньги, чтобы выиграть суд. Я так думала.

– А как он относится к Иззи?

– Он боготворит ее. Всегда боготворил. – Мелисса чувствует, что смягчается. Это сбивает ее с толку, но ничего не поделаешь. Любовь Пола к дочери – его единственное достоинство. – У него жуткий характер, но ее он очень любит.

– Вы можете назвать хоть какую-то причину, по которой он мог похитить Соррель Кершоу?

– Ни одной. Честно говоря, я даже представить не могу, чтобы он обидел ребенка.

– Полагаю, многое зависит от того, кого считать ребенком. Формально вы сами им были, когда он впервые занялся с вами сексом. Ваша служанка тоже.

Под глазом инспектора бьется жилка. Мелисса видит, как она слегка подрагивает, словно он сдерживает напряжение, стараясь выглядеть спокойным, и в то же время ждет, что ему расскажут что-то еще. Наконец он подается чуть назад, его тон меняется, снова становясь безразличным.

– Мы что-то упускаем, какую-то деталь, о которой я все не додумаюсь спросить. Давайте начнем с самого начала.

Грейс

В комнате ни картин, ни ковров, ни орнаментов. Ни одной книги. Спальня Мелиссы такая мрачная, будто принадлежит человеку, который боится показать, кто он на самом деле. Грейс разглядывает одинокую фотографию на туалетном столике, пытаясь совместить изображение застенчиво улыбающейся юной невесты с обликом надломленной женщины, сидящей сейчас внизу на кухне.

Ева устраивается на жестком атласном диване у окна и старается отдышаться после подъема по лестнице. Она ослабла после месяца лежания в постели. Грейс присаживается рядом, и они вместе наблюдают за тремя полицейскими во дворе под окном. Те осматривают разбитые стекла и помятый бок машины Мелиссы. Закончив, они медленно направляются к гаражу, ведя за собой собак на поводках. По пути они переговариваются, их плечи опущены, будто от досады. Дом и сад уже обследованы, искать почти негде.