Детская площадка

Кажется, Поппи решила проявить великодушие, дети часто так поступают. Жалость лучше злобы, она облегчает душу. Ее дочь считает, что бросать семью Пола нельзя, что в произошедшем нет вины ее подруги. Ева наблюдает, как Поппи роется в прикроватной тумбочке в поисках расчески. Она права. Иззи ни при чем. Мелли тоже, однако Ева не может отделаться от мысли о том, что жене Пола следовало бы пораньше найти в себе силы ему противостоять. Если бы она с ним развелась или хотя бы сопротивлялась, Пол не появился бы в их жизни и Соррель избежала бы страданий. Если бы Мелисса открылась друзьям, они помогли бы ей расстаться с мужем. Ева смотрит, как Поппи осторожными движениями убирает волосы со лба сестренки, и вспоминает покрытое синяками лицо Мелиссы. Мелисса тоже жертва Пола, напоминает она себе, причем стала ею задолго до Соррель и знала, чем может грозить непослушание.

– Иззи хочет повидаться с Соррель. – Поппи тянется через кровать, чтобы коснуться руки матери.

– Это разрешено только родным, дорогая.

– Иззи нам как родная.

– Поживем – увидим.

Ева все-таки пропускает момент, когда Соррель открывает глаза. Эрик и Поппи отправились домой поужинать. Наступило время вечернего обхода, который проводит доктор Ари – врач-консультант, осматривающий пациентов каждый день. Это невысокий мужчина со стремительной походкой и слегка сутулящийся, будто под тяжестью лет, посвященных учебе и лечению больных. С его появлением палата наполняется спокойствием. Пока он прослушивает грудь Соррель, Ева наблюдает за его лицом, которое вдруг расплывается в восторженной улыбке. Ева тут же переводит взгляд на дочь. Соррель глядит на склонившегося над ней человека вытаращенными от удивления глазами. Ева сразу начинает плакать. Она берет руку дочери и прижимает к своей щеке, ее сердце колотится от радости.

– Ты проснулась, родная!

Соррель поворачивается к ней и, прежде чем ее веки снова смыкаются, еще шире распахивает глаза.

– Это хороший признак? – По щекам Евы текут слезы.

– Отличный. – От улыбки вокруг темных глаз доктора появляются морщинки.

Тем же вечером Соррель снова открывает глаза и видит Эрика, сидящего рядом с ней. Она улыбается отцу. Тот поджимает губы, чтобы не расплакаться. Перед уходом он легонько целует дочь в лоб. Ева встает, подумав, что муж поцелует и ее, но тот лишь мрачно кивает и покидает палату.

На следующий день доктор Ари после обхода приглашает их в свой кабинет. Ева тянется к руке мужа, но тот подается вперед, чтобы не пропустить ни слова.

– Похоже, нашей маленькой Соррель повезло, – начинает доктор Ари.

– Повезло? – хмурится Эрик.

– Кислородное голодание оказалось частичным. В легких продолжало циркулировать небольшое количество воздуха.

Они с Эриком читали заключение судебно-медицинской экспертизы: во влажном воздухе сарая магнитная защелка заржавела, и отчаянно толкавшая крышку Соррель сумела ее немного приподнять. Мысль о борющейся за жизнь дочери невыносима. Эрик, сидящий рядом, взволнованно ерзает на стуле.

– А ее речь? – спрашивает Ева, боясь услышать страшный ответ.

– Речь восстановится полностью, позже вернется и память. Однако должен вас предупредить, что некоторые воспоминания могут исчезнуть навсегда.

Несмотря на бодрый тон, доктор устало хмурит испещренный морщинами лоб. На его лице двухдневная щетина, наверняка все это время он работал. В разговоре он посматривает на их лица, будто проверяя, как они воспринимают его слова. Возможно, дома его ждет дочь, ровесница Соррель. Кажется, ему точно известно, что чувствуют Ева и Эрик.

– Гиппокамп – это небольшой участок мозга, отвечающий за память. Он особенно чувствителен к недостатку кислорода.

– Вы хотите сказать, что, несмотря на нормальную томограмму, у Соррель есть какие-то повреждения мозга? – Эрик свирепо смотрит на доктора, словно тот виноват в случившемся.

Ева порывается объяснить врачу, что ее муж очень расстроен и злится не на него, а на то, что произошло. Но доктор Ари – человек с опытом и наверняка не раз наблюдал подобную реакцию.

– Повреждение – термин очень расплывчатый, – мягко отвечает он. – Детский мозг обладает огромной способностью к восстановлению. Нужно подождать от нескольких месяцев до года. А пока мы переведем вашу дочь в общую палату, где она две-три недели отдохнет под наблюдением врачей.

– Способность к восстановлению, – с отвращением повторяет Эрик, когда они чуть позже сидят в больничной столовой. – Если он имел в виду реальное повреждение мозга, надо было так и сказать.

– Он вовсе не это имел в виду. Он сказал, что Соррель поправится. Может, оно и к лучшему. Мне бы не хотелось, чтобы она запомнила этот жуткий случай.

– А полиции хотелось бы.

– Пол под арестом, они больше никого не ищут.

– Рано или поздно они к нам придут, – возражает Эрик. – И захотят поговорить с Соррель. ДНК Пола на ней не обнаружили.

– Конечно, не обнаружили. Пол ведь не дурак. Грейс сказала, что он был в перчатках в тот вечер, когда приехал ее забрать. Я думала, тебе известно.