Детские души

Маленький городок, где слухи разлетаются быстрее чаек, принял его тепло, и каждый стремился угостить – кто приглашал за стол в открытом кафе, он никогда не соглашался, но брал предложенное угощение, кто монетой, кто вещами. Он целыми днями ходил по набережной – единственным местом его обитания, выкрикивая: “ свободу всем детям мира! Свобода – а!” Когда через много лет он скончался, хоронили его всем городом; на могиле поставили деревянный крест с надписью : Свобода. Свободу детям всего мира!

ГОЛУБИ

Утром неожиданный налёт на город. Мама хватает Аню на руки, берёт Костю за шиворот и толкает к двери: “в погреб !”– кричит она. “ бежим к погребу!” Огромный погреб находился во дворе некогда графского дома, теперь ненужный, оставленный без дела, служил детям для игр. Яму давно хотели засыпать, но было неизвестно откуда взять столько земли. “Голуби! голуби!” – кричал Костя, пытаясь вырвать свой шиворот из материнской руки. Они выбежали во двор, и через пару шагов оказались у входа в погреб, куда уже забегали остальные жильцы коммунального дома. Секунда неразберихи – Костя вырвался и побежал к другому концу двора – к построенной над сараями, голубятне. По ту сторону забора, в другом дворе, взорвался снаряд. Мама передала Аню кому-то из соседей и кинулась за сыном. Костя вскарабкался по узкой лестнице, открыл дверцу: “летите! летите” – кричал он размахивая руками. В железной сетке, в дальнем углу зияла дыра от осколка и один голубь с оторванной ногой и побитым крылом лежал в крови. Костя кинулся к нему, бросались и царапались вылетавшие птицы, он взял голубя, прижал левой рукой к груди, выбежал из клетки, два шага и он у лестница. Бо… ом! – раздался глухой взрыв и Костю бросило на крышу сарая, его правая нога свисала у лестницы, левая рука осталась прижатой к груди. Голубь тихо урчал. Птицы покружились и скрылись в небе.

ДОБЫЧА

На окраину леса выбежал беляк; линявший, со свисающими клочками зимней шерсти, расширенными глазами и ёрзающим носом; прыгнул вправо, из лесу волк длинным прыжком настиг жертву, только схватил за шею, послушались крики, полетели камни в зверя. Расцепил волк челюсти, заяц истекает кровью, дрожит, полумёртвый дёргает задними лапами, смотрит волк – двое мальчишек на той стороне поляны кричат, машут руками и метко кидают камни, попадая то по спине то по голове хищнику. Секунда и решение принято – волк боком делает прыжок и убегает. “победа” – кричит Антон, тот что постарше и прыгает размахивая кулаками. “победа” –голосит в ответ брату Никита и тоже радостно прыгает, обнимает Антона. “Бежим” – кричит Антон. Довольные своей ловкостью, они уже чувствуют запах жареного мяса, желанный и почти забытый. С тех пор как началась война и как братья остались сиротами они не помнили когда ели досыта. Теперь оба бежали счастливые с трудом перебирая ногами: большие отцовские ботинки, хранимые как память но от безысходности обутые, хлюпая шлёпали Никиту по пяткам ; лапти Антона, неумело сплетённые другом Вовкой, покалывали лыком, и прилипшая грязь делал их пудовыми. Он постоянно вскидывал руки – большое, тяжёлое пальто норовило выкинуть из себя хозяина, Антон ненадолго возвращал его на исхудавшие неокрепшие плечи. “Вдруг убежит?” – беспокоился Никита, поправляя спадавшую на лоб ушанку. “Ты видел кровища. Конец ему. ” “Может сменяем его на пшёнку или хлеба. Каши надолго хватит?” “Ты что! Пшёнку и так как – нибудь добудем. А зайчатина…” – и снова запах жареной зайчатины ударил Антону в ноздри.

Ба….ах – раздалось над полем с безжизненно пожухшей травой и даже вздрогнул раненный заяц. Запах жареной зайчатины исчез, и теперь лежавшему на земле Никите, в ноздри ударил отвратительно терпкий запах гари, жжёной резины, и ещё чего-то противного от чего тошнило. Он пытался вспомнить время между тем, когда бежал и теперь когда почему-то лежал. Мысли жужжали как муха пойманная в ладони, бились о какие-то стены но не находили выход. Перед глазами стояла окраина леса, кусок примятой травы и бессильно дёргающий ногами заяц. Вдруг он почувствовал сильный холод в ногах и через секунду их пронзила боль. Никита посмотрел на ноги – на конце они почему-то покраснели , и на обоих не было отцовских ботинок. Он глазами пошарил по полю и только сейчас заметил Антона : брат лежал навзничь и мучавшее его пальто ещё и порвалось – подумал Никита – увидев дыру в правом боку и только потом осознал, что дыра эта багровая. Потом снова резкая боль кольнула в ноги и поднявшись по телу выстрелила в голову.