Детские страхи пожилого юноши

Никита в основном ездил в эти трудовые лагеря в конце лета. Потому что один раз съездил в начале, когда в основном работа была на прополке, и потом зарекся вообще брать тяпку, или, как говорят в Украине, сапку, в руки. После первого же дня борьбы с сорняками спина страшно болела и не разгибалась, на руках были мозоли и даже волдыри, а ноги тряслись. Просто Никита не умел сачковать, а так как к сельскому труду он, изнеженный городской мальчик, был не приучен, то и результат был на лицо. Точнее, на руках. Ну и погодка была не фонтан – то дожди, то холод собачий… В общем, ни позагорать, ни поиграть в футбол.

Поэтому Никита всегда ездил в трудовые лагеря, когда уже надо было собирать урожай. То ли дело, когда не пропалываешь, а собираешь огурцы или помидоры – это просто праздник! И нормы божеские, и пока идешь по рядку или носишь ящики с помидорами, налопаешься даров полей от пуза. А так как Васнецов был «помидорная душа» и мог слопать в один миг два-три килограмма томатов, то к концу трудового дня ему часто приходилось бегать в ближайшую посадку.

Тем, кто не знает, поясняю – в Украине, поскольку это в основном степные районы, эти степи прореживали лесополосами высаженных деревьев, чтобы ветрам негде было разгуляться и суховеи не разгонялись до ураганной силы. И посадки были прекрасным местом для того, чтобы сесть и подумать.

О многом!

Не только огурцы или помидоры, или, например, лук, собирали школьники. Иногда самым большим везунчикам выпадало счастье – они ездили на сбор черешни. Тем, кто хоть раз побывал в этом сказочном раю, завидовал весь лагерь. А эти небожители еще и приносили с собой кульки с красными, розовыми и даже почти черными черешнями, сладкими и сочными, как мечта. Правда, спустя некоторое время эти счастливчики уже не могли не только смотреть на эту черешню – слышать о ней не хотели. И всю ночь курсировали по маршруту «кровать – уборная». То есть, туалет.

И все же работать на сборе черешни – это было счастье. Городские дети не часто имели возможность лакомиться черешней, а на базаре она стоила весьма дорого. В овощных магазинах, если черешня и продавалась, то была мелкой, несладкой и вообще не похожей на черешню. Зато в селах же она росла иногда прямо на улице, и сельские дети не понимали того трепетного волнения, которое охватывало «городских», когда они внезапно натыкались на это сказочное дерево – черешня.

Никите с фруктами, и, в частности, с черешней, повезло – его бабушка и дедушка жили, хоть и в городе, но в частном секторе. И у них был свой сад, был огород, а в саду росли яблони, абрикосы, малина-клубника, вишни, сливы и, конечно же, черешня. А еще немного дальше, возле автобазы, росла бесхозная черешня, пусть не такая сладкая, но ничейная. И, конечно же, несметное множество шелковицы – черной, белой, розовой, какой угодно! Летом ее можно было пожирать до тех пор, пока желудок не начинал ворчать. Надо ли рассказывать о том, во что превращалась одежда Никиты после таких шелковичных набегов?

Двадцать дней пребывания школьников в трудовом лагере, видимо, довольно неплохо влияли на выполнение Продовольственной программы в стране. Ну и, конечно же, сами школьники отъедались, оздоравливались – ведь почти весь день они проводили на свежем воздухе. Именно на свежем, чистом воздухе – никаких автомобилей, городского транспорта, шума, гама… Правда, были некоторые трения с местными. С местным населением. Об этом стоит рассказать подробнее.

Обычно, местных сельских пацанов на таких простых сельхозработах не использовали. Они чаще всего помогали родителям уже на колхозных фермах или в МТС, с техникой, например, на комбайнах или тракторах. Если вообще работали, ибо многие норовили после 7 класса уехать в город и поступить в ПТУ или еще где-то пристроится. Те же из сельских хлопцев, кто работал в колхозах или на машинно-тракторной станции, в принципе, уже считались совершенно другой кастой. И грубый неквалифицированный физический труд оставляли приезжим горожанам. А на уборочной они обычно зарабатывали настолько много денег, что потом спокойно могли купить себе мотоцикл. Не какой-то там велосипед, а мотоцикл!

Тогда не знали таких модных слов – «байк», не было «рокеров» и прочих буржуйских заманух, но гоняли сельские мальчишки на мотиках и мопедах по селам неслабо. И уже это изначально порождало между сельскими и городскими некие трения. Были и другие моменты. Например, в селах говорили на смеси украинского и русского – на суржике. Горожане в основном говорили на русском. Украинский и суржик считались признаком некой убогости и забитости, провинциальности и дремучести. А сельских хлопцев дразнили обидной кличкой – «быки».

Отсюда и драки…