Детские страхи пожилого юноши

Так вот, советские люди, которые только-только пережили страшную войну, были вообще титанами духа. А если учесть, что во времена Сталина еще и полстраны по лагерям сидела, жила в землянках впроголодь и ходила в кирзовых сапогах поголовно – и женщины, и мужчины, то величие духа просто поражает. Как поражает их доброта, щедрость и простота, которая вовсе не хуже воровства.

Второе поколение, уже появившееся после войны в 60-х, малость уступало в стойкости, но ничуть – в жизнерадостности. Никто не знал такого иностранного слова «депрессия», работать считалось почетно, а воровать – очень стыдно и унизительно. А уж если советский госслужащий вдруг оказывался нечист на руку – что, кстати, тоже временами случалось, но, по сравнению с нынешними временами, крайне редко – то его ждал не только быстрый суд и весьма солидный срок, но и позор на всю его семью. И, конечно же, после отсидки дорога на госслужбу для такого «мазурика» была навсегда закрыта. Разве что в пункт приема стеклотары – бутылок из-под молока, пива, лимонада.

Да и то, если повезет…

Советские люди, что бы там не говорили, имели моральные принципы, которые, кстати, весьма сходны были с десятью Божьими заповедями. Конечно, случались нарушения, но скорее, как исключение. Чтобы кто-то, пользуясь служебным положением, брал к себе на работу сына, зятя, свата-брата – такое очень и очень не приветствовалось, за так называемой семейственность зорко следили партийные, профсоюзные и общественные организации. А так называемые члены общественного контроля регулярно проверяли магазины, рынки, учреждения бытового сервиса – парикмахерские, прачечные, рестораны и кафе – на предмет нарушений социалистической законности.

А уж чтобы работники суда, прокуратуры или милиции эту законность хоть в чем-то нарушили… Это было ЧП и летел такой работник из органов, что называется, «с волчьим билетом», то есть, без права восстановления.

Нет, нельзя рисовать картину того времени сплошь радужными красками. Были и воры, и мздоимцы, и казнокрады, но, во-первых, это были редкие случаи, а не массовое помешательство, как сегодня, во-вторых, было государство, и был закон, была тщательно выстроена система охраны государственных принципов – закона, правопорядка, морального климата и так называемых социалистических ценностей. Гражданин в таком государстве мог быть спокоен – он находится под надежной защитой.

Потому что было государство.

Сегодня, увы, вместо государства многие страны в лучшем случае воссоздали обыкновенную машину подавления инакомыслия, машину выжимания налогов из граждан, машину по распродаже страны. Кучка тех, кто этой машиной управляет, получают все блага, остальные же являются топливом для такой машины. И, самое главное – те, кто этой машиной управляет, совершенно не понимают принципов управления и даже не знают, куда рулить…

Глава семнадцатая, в которой рассказывается, как идеология уступала место физиологии и почему в отношениях мальчиков и девочек главнее всего была романтика

Конечно, Никита чего-то мог не видеть, не знать во взрослой жизни, ведь многие вещи он оценивал со своей колокольни, а с высоты метра 50 сантиметров не очень-то много и увидишь.

Рост был больным местом Никиты. В седьмом классе даже девчонки вдруг резко вытянулись и стали выше половины пацанов, а уж сам Никита никак не хотел расти. Вернее, он как раз хотел, а вот его организм почему-то сопротивлялся. И вроде мама у него была высокая, и папа тоже, а сын у них был, что называется, метр с кепкой в прыжке.

Поэтому-то и со спортом Никите как-то не везло – маленький, легкий, он не мог ни бороться нормально – его все валяли по ковру, как мячик, ни на велике круги наматывать – ветром его просто сносило. А может Никита просто сам себе придумывал оправдания.

Одним словом, спорт у него так и не пошел. Зато певческий его талант развивался весьма успешно: Никита пел на фестивалях, школьных концертах и вот-вот готовился прославиться, как вдруг и тут получился конфуз.

У мальчиков такое рано или поздно случается…

В общем, карьера певца у Никиты не сложилась.

Вернее, она не сложилась именно в этот момент, когда, казалось бы, слава вот-вот должна была поднять на своих крыльях. Потому что у мальчика, как это всегда бывает в переходный период, началась мутация.

Или, иными словами, в седьмом классе у Никиты внезапно стал «ломаться» голос. И петь Никите запретили до тех пор, пока голос окончательно не «сломается». То есть, когда мальчик превратится в мужчину. И голос его возмужает вместе с ним. А когда сие произойдет – никто толком не знал.

Но петь пришлось прекратить. Совсем.

К тому моменту, как мальчик Никита стал «мужать», у него появились уже совсем другие интересы, кроме песен. Потому что мальчик наконец-то обратил внимание на девочек. И вдруг понял, что девчонки нужны не только для того, чтобы дергать их за косички…