Детский мир

Вова достал из кармана горсть болтов и гаек, не крупных, но и не мелких, – такими примерно крепят мебель. Их он отыскал дома в отцовском ящике с инструментами, тщательно проверив, чтобы болты и гайки были одного калибра. На глазах товарищей он слегка навернул гайку на болт, так чтобы в гайке оставалась ямка, дном которой служил торец болта, вынул из другого кармана коробок со спичками и принялся соскребать серу с головок в недра гайки. Закончив операцию, Вова ввинтил в гайку с открытой стороны второй болт, так что сера оказалась плотно между первым и вторым зажата. Адская машина была снаряжена.

Работало устройство следующим образом. Взяв за любой конец, его следовало с силой запустить в стену, и тогда раздавался грохот наподобие выстрела. Главное, чтобы удар о стену пришелся не плашмя, а на головку болта – неважно, какого из двух, – тогда болт действовал на серу как боек на капсюль и производил желанный грохот. Что Вова, к восторгу товарищей, и продемонстрировал, метнув устройство в кирпичную кладку трансформаторной будки. Бабахнуло что надо.

– Если серы переложить, – важничая новым знанием, предупредил Вова, – болты может так разорвать, что ого-го.

Спичек у Вовы было явно недостаточно – всего один коробок, – и молодые люди, предвкушая дымы и грохот сражения, дружно побежали в магазин на Малодетскосельский. (По пути Гера в ритме бега твердил про себя старую считалку: разве можно верить пустым словам балерин? Некогда с ее помощью гвардейские офицеры заучивали порядок улиц в Семенцах: Рузовская, Можайская, Верейская, Подольская, Серпуховская, Бронницкая. Этой считалке Геру научил отец.)

Вернувшись, поделили болты с гайками и снарядили боезапас. Вот только полигоном решили избрать не стену трансформаторной будки (неразорвавшиеся болты отскакивали в окружавшие строение по периметру заросли беспризорного былья, что затрудняло их поиски и повторное использование), а глухой кирпичный забор, служивший естественной границей площадки-автодрома между шиномонтажом и задами протяжного красного здания. Это было куда удобнее.

Кошку Рухлядьев поймал – та была совсем молода, и вахтер воспользовался ее неопытностью. И то она здорово его покогтила. Рухлядьев так давно не видел здесь кошек, что забыл, куда подевал валенок с обрезанным носком, в который обычно запихивал пойманных нарушителей, чтобы брить их, не опасаясь острых когтей. Впрочем, никакого инструмента для бритья у Рухлядьева при себе тоже не было – ножницы, за ненадобностью преданные забвению, остались в демисезонной куртке. Что делать дальше, он не знал. А тут еще рядом, за забором, раздалась канонада, точно кто-то шалил с петардами. Непорядок. Держа кошку за лапы и локтем прижимая ей голову, так что той было уже не рыпнуться, вахтер направился к кирпичному забору, за которым происходил подозрительный шум.

В это время с другой стороны двора, за воротами, послышался нетерпеливый автомобильный гудок. Кого-то принесла нелегкая – служба требовала вернуться на пост. Ухватив взвизгнувшую кошку за хвост, вахтер запустил ее в пространство – прочь, через забор. После чего отправился к сторожевой каморке.

В специально сделанную в рифленом железе прорезь – чтобы видеть из окна подъезжающий к воротам транспорт – Рухлядьев разглядел «Газель» и неприятное, жизнерадостное лицо водителя Ромы за лобовым стеклом. Нажав кнопку на стене, вахтер привел в действие электрический механизм, и ворота заскользили вбок, освобождая машине путь. Грузовая «Газель» въехала во двор, повернула и сдала назад – к железным дверям в красной стене здания.

Рома заглушил мотор и выскочил из кабины.

– На елку лазил? – спросил он Рухлядьева, оценив кровоточащие царапины на его руках.

Никакой елки в пределах вверенной вахтеру территории не было, равно как и других древесных насаждений, иначе кошку Рухлядьев нипочем бы не добыл.

– Смешно, аж вся спина вспотела. – Вахтер нажал соседнюю кнопку, и ворота с механическим лязгом закрылись. – А ты чего в трусах ко мне приехал? Так набузырился вчера, что утром не нашел штаны? Уроки-то учил в детсаде? У тебя, паршивец, все должно быть прекрасно: и костюмчик, и мыслишки, и душонка.

Водитель был в синих шортах и яркой гавайской рубахе с коротким рукавом. Ядовитые слова Рухлядьева, уже притерпевшись к его скверной натуре, он обычно пропускал мимо ушей, но тут вахтер застал его врасплох, и водитель ввязался в склоку.

– От смеха, говоришь, загривок мокрый? – скривился Рома. – Ну-ну, давай. Я тоже посмеюсь – последним только.

– Само собой, – с легкостью согласился вахтер. – Последним смеется тот, кто сразу не врубился.

– Отворяй двери, аспид, – сдался не слишком находчивый Рома.

– У-у, выхлоп-то какой… – Рухлядьев помахал у носа ладонью. – Все мухи сдохли. Как ты за руль-то сел такой? Сейчас пойду Сергей Сергеичу звонить. С маршрута… С маршрута тебя, зайчика, снимать надо – ты же товар не довезешь. – Вахтер направился к каморке.

Разумеется, Рома был в полном порядке – Рухлядьев фиглярил.

– Двери открывай, придурок.