Детский мир

Когда-то карлыши, маленький веселый народ, вольно жили в пещерном городе у подземной реки. Для каждого там было дело: одни вместе с выдрами ловили рыбу, другие плели корзины и лепили кирпичи из скользкой глины, третьи – пещерные земледельцы – выращивали винные арбузы, земляные баклажаны, сладкие грибы для компота и карликовые деревья бабашки, у которых вместо плодов на ветках созревали булочки с кунжутом. Нитки для ткани им плели пауки-веретенщики, на отмелях паслись стада молочных устриц, а железная руда лежала прямо под ногами. Улицы и дома их города освещал солнечный плющ – его белые колокольчики сияли, как лампочки, а если сорвать колокольчик и поставить в воду, то он не гас три дня, так что, ложась спать, карлыши накрывали живую лампочку пустым горшком. Этот плющ использовал свет вместо запаха, чтобы земляные пчелы легче находили его цветы во тьме. Собранный пчелами мед тоже сиял в сотах, словно неон, что очень помогало в поиске пчелиных гнезд карлышам-медогонам и летучим медведям, отрастившим в подземелье перепончатые крылья и измельчавшим до размеров кошки. С людьми веселые карлыши водиться не хотели, потому что знали: те стыдятся быть добрыми, ведь добрый человек – никудышный деляга и скверный пройдоха, а это пятно на репутации, и чтобы никто не заподозрил их в позорной слабости, люди специально обижают маленьких.

Но однажды вход в город карлышей нашла бригада строителей метро, рывшая отверстие к центру земли. Они были людьми небогатыми, поэтому взяли предложенные карлышами рубины и заделали дыру, доложив начальству, что наткнулись на плывун. При неудачной попытке продать рубины подпольным часовщикам строителей арестовали, и они рассказали следователю – оборотню в погонах – про подземный город. В обмен на обещанную свободу арестанты прорыли новый ход в пещеру карлышей из подвала, который нехороший следователь снимал в аренду под свои злодейские цели. Потом, на следственном эксперименте, оборотень застрелил строителей при попытке к бегству в тоннели секретного метро. Так следователь получил в единоличное владение тайну пещерной страны карлышей.

Оценив возможности своего положения, он уволился из полиции и стал тянуть из маленького народа жилы – пообещал пустить им в подземелье скучный газ, если они не согласятся платить ему оброк: горшок изумрудов, корзину рубинов, бочку меда и двадцать ящиков сладких грибов, компот из которых делал барышень неотразимыми, молодых людей отважными, а старикам возвращал блеск глаз и быстроту мысли. Карлыши знали цену шутке и пользу смеха, поэтому очень испугались, узнав про скучный газ, и макать конфеты в мед перестали. Вопрос ребром – свобода или смерть – они перед собой не ставили, поскольку не имели опыта неволи и горечи ее не знали, а раз так, то между скукой и данью они выбрали дань. Но сохранить веселый нрав такой ценой, конечно, им не удалось. Тем более что оборотень стал требовать себе в домашний зоопарк подземных зверей – серебряных выдр, летучих медведей, мерцающих сов, – а кроме того, велел каждую неделю трех самых прекрасных дев-карлышек поставлять ему в сексуальное рабство. Какое тут веселье?

– Так даже, – сказал удивленный Леня.

– Да. – Гера был в своих словах уверен. – Но карлыши готовят бунт.

– Жаль, девиц в темноте не разглядели. – Леня вздохнул. – Ну, этих, которых в рабство…

– На свету им быть нельзя, – пояснил Гера. – Они же под землей живут – ослепнут.

Думая о покойниках, люди невольно присваивают им какую-то таинственную форму жизни. Иначе думать тут о чем? Рухлядьев же, напротив, глядя на живых, был полностью уверен, что имеет дело с неугомонной формой смерти. Вот и сегодня утром приходила тетка… Помстилось ей, что снизу, из полуподвала, сыростью и плесенью несет. Негодовала: по какому праву болото развели? Или у вас тут баня с развратом? Но стоило вахтеру цыкнуть зубом: молчи, мол, сука, я чечен – в носке кинжал, а за щекой граната, – она и озябла. И снова умерла, так что не видно и не слышно.

Закрыв за Роминой «Газелью» синие ворота, Рухлядьев поморгал над кроссвордом в доставшейся от сменщика газете (крыса в мышеловке – от него же) и отгадал два слова: «василиск» и «самосад». Вслед за тем подумал немного о Сергее Сергеевиче и запертых в подвале косоглазых лилипутах – прислушался к своему сердцу, этому ладному комплексу гладких мышц, и ничего не услышал. Потом собрался было сварить в пластиковом чайнике воды для чая, но краем глаза увидел, как за окном из-под ворот во двор мелькнула тень. «Опять!» – нехорошо подумал Рухлядьев про кошку. И ошибся.

То была не кошка, то был Вова. Стратеги Гера с Леней послали его в разведку боем, а сами, достроив и укрепив осадную покрышечную башню у забора, расположились на лысой резине вдвоем и осторожно наблюдали, есть ли в цитадели гарнизон. Вова идти не хотел, боялся, его по-детски взяли на слабо. Не столько Гера, сколько Леня – ему было нужнее, потому что Гера мог в щели под воротами застрять и в разведчики тут не годился, а сам Леня на эту роль вполне бы мог сойти. Но он хотел быть полководцем и руководить схваткой.