Детский сад и семья. Методика работы с родителями. Пособие для педагогов и родителей

Психические особенности дошкольника формируются условиями жизни, которые создают для него взрослые. Он остро нуждается в любви, ласке, прежде всего родителей, ведь они для него – самые близкие и родные люди. И даже если отношение родителей к малышу не безупречно, ребенок все равно любит их и прощает им непонимание, грубость, раздражительность, незаслуженные упреки. Ребенок обычно винит не родителей, а самого себя, так как считает, что взрослые, а тем более родители, не могут быть плохими – видимо, это он сам недостаточно хорош. Ребенок болезненно переживает, если чувствует, что родители его не понимают, не принимают, не любят. Сохраняя свое центральное положение в мире ребенка, родитель выступает как эрудит, источник познания, партнер по обсуждению причин и связей в мире природы и техники; как целостная личность, обладающая знаниями, умениями, нравственными нормами.

Благодаря развивающимся отношениям со взрослыми и детьми, ребенок начинает полнее осознавать себя, свое положение среди других людей, свое отношение к ним, их отношение к себе. Он начинает понимать, что значит быть мальчиком или девочкой, «хорошим» или «плохим»; что у него было прошлое и будет будущее. Мотивы поведения постепенно образуют систему, в которой выделяются наиболее значимые и менее значимые моменты. При правильном воспитании в семье и детском саду в старшем дошкольном возрасте появляются высшие социальные чувства – сочувствие, сопереживание, любовь не только к близким, но и к более широкому кругу людей. Дети стремятся принести окружающим радость, завоевать их признание и ради этого преодолевают эгоистические побуждения.

Дошкольник отличается высокой эмоциональностью, впечатлительностью, подвижностью.

...

«Стал я родителем и обнаружил, что дети удивительно вездесущи. До всего им есть дело. И почему-то притягивает их именно то, что на первый взгляд им не по силам, не по росту, не по умению. Запретить ему залезать так высоко? Но как он познакомится с высотой, как научится падать? Иду на подстраховку – беспокойно оглядывается, читаю во взгляде: „Ты мне не помешаешь?“ Он уже мне не доверяет, и это печально: „Конечно, не помешаю, справляйся сам“. Я просто буду рядом, мне ведь тоже интересно».

…Вспоминаю свое детство. Ни одной картины спокойного, бытового существования намять не сохранила. Видно она не любит пыльных штампов. Только творчество, только чувства. Страх, восторг, трепет, боль – сверкают грани забытого камня. Вот мама вытаскивает мне занозу, поймав меня в ванной: я плачу, я в панике. Сейчас это кажется смешным – помню все до мельчайших деталей. А вот я один на один с гигантской крапивой, с палкой-булавой в руке – великий воин, победитель чудовищ. А вот – прыгаю с пугающей до замирания высоты просто потому, что поспорил с друзьями (они толпятся внизу, задрав головы) и нельзя отступить. Оробевшего признают маленьким, а в семь лет так важно быть именно большим. Родители, понимая это, многое нам с братом разрешали. Мы забирались высоко на дерево так, что мама даже боялась на нас смотреть, но самоотверженно дежурила неподалеку, отбивая нападки разволновавшихся бабулек. Видимо, что-то важное было во всех этих ситуациях, раз оставило такой яркий след в детской душе. И не то ли добытое с усилием и пережитое нечто мы называем йотом жизненным опытом…» (Из воспоминаний Е. Болтаева [4] .)