Детство

Отошли в сторонку и сели просто глазеть. Анатоль который, ён в избу сходил, да книжку было принёс.

– Всё к девкам подкатывает, – Засмеялся Гришка негромко, – умственность показывает! А што умственность-то дурная, когда остального нетути, да и замуж не зовёт? Так, пустозвон дурной! Башка чисто колокол треснутый – вроде как большая и гул стоит, ан сразу видно, порченый!

А я как книжку увидел, так мало што не затрясся! Оливера-то Диккенсова прочитал уж, потом арифметику и листы разрозненные, но прям не то. Оливер-то, ён интересный, а енто так, даром што тоже буквы, хучь и другие. Игру бросил, да и подбираюся поближе, значица.

– …а это, милые девы, – Разливается Анатоль как тот соловей, что каркает, – великая поэма слепого певца Гомера… чего тебе, мальчик?

– Книжку поглядеть хотел, – А самого такая робость одолела, што прям я не я! И руки, значица, о порты обтираю – после бабок-то.

Видно, што Анатоль ентот не сильно-то и хотел книжку давать. Но тут дело такое – мы ему навстречу пошли, с бабками-то, теперича и должок как бы.

– Читать-то умеешь? – Насмешка в голосе вот прям чуйствуется.

– А как же! – Меня ажно вскинуло.

– Понимаешь, мальчик, – Анатоль, почуяв внимание, затоковал, постоянно поправляя очёчки, – есть книги, более подходящие тебе по возрасту и интеллектуальному развитию. Ещё в семьдесят пятом году в «Новой Азбуке» напечатали рассказ «Филиппок» под авторством графа Льва Николаевича Толстого. Боюсь, «Илиада» окажется несколько сложной для твоего понимания.

Насупился, молчу, и Анатоль, вздохнув вот прям напоказ, протянул мне книгу, почему-то открытой.

– Сотни воителей стоит один врачеватель искусный! Не… – Останавливаю чтение, засмущавшись, – я так, не шибко штоб искусный покамест! Так, по коровкам больше.

Анатоль почему-то замолк и только рот открыл, подержал так, и снова закрыл.

– Бойко, – Одобрил Сергей Сергевич, – Церковную школу окончил?

– Да ну, барин, смеёшси? Пятнадцать фунтов пшеницы за месяц отдай и не греши! В городе уже, по вывескам.

– Кхм… так бойко, и по вывескам? – В глазах интерес, но такой, што немножко не такой – как перед жучком интересным.

– Потом по газетам, – Пожимаю плечами, переминаяся под взглядами скубентов.

– И долго учился? – Анатоль, задавший вопрос, зачем-то наклонился.

– Ну… нет. Так просто – переехал из деревни, потом вывески, а потом всё, умею.

– Богата земля русская Ломоносовыми, – С чувством сказал Сергей Сергеевич.

– Агась! Только академиев по деревням нетути!

Глава 23

– Охо-хонюшки! – Проснувшись, спускаю босые ноги на циновку и крещуся от души на иконку, подвешенную в углу – от плеча до плеча, от макушки до пояса, с силой вжимая в тело сложенные щепотью пальцы, – Грехи наши тяжкие!

Опять снилася всякая гадость, но для разнообразия не про Ходынку, и то хорошо, а то устал уже. Не пойми што снилася – каша, а не сон. Какие-то мутанты, ядерный апокалипсис (знать бы ишшо, што енто такое!), живущие в канализации черепашки-ниндзя и я – чилавек, который паук.

Не впервой сниться такое, но я всё в сомнениях – нечистый насылает или Боженька предупредить хотит, как праведника. Иль просто так, потому как в голове понамешалося всякого. Вроде и спасал всяких-разных во сне, но паук, он же тово… или не тово?

Но по стенам было здорово – фух етак, фух! Только с паутиной неловко вышло – сперва руками пускал, а потом вспомнил, што пауки её через зад, и всё. Жопой, значица, паутину начал пускать. С голым задом по городу, оно как бы и не тово, хучь и в маске.

В церкву бы, на исповедь – душу облегчить, но што-то сцыкотно. Священники ж, оно тово, почитай што чиновники, только и славы, што власть духовная. Всё равно власть! Обязаны доносить, кто и што злоумышляет или о странном думает[58]. А меня всё такое собралося, што вот прямым ходом в монастырь на вечное заточение[59].

– Опять до рассвета проснулся, – Зевнув, прикрываю рот рукой, глядя на солнышко, только-только показавшее свои лучики. Встав, делаю несколько вялых движений руками – вроде как зарядка. Перестарался вчера с упражнениями – тестировал себя, значица, да ишшо и не выспался из-за снов дурацких. Ну и ладно, обойдусь сиводня. Так только, руками помахаю, штоб суставы не скрипели.

Ополоснулся в речке, проснулся наконец толком, и с некоторым сумлением оглядел вытащенные верши, не став даже вытряхать сонно открывающих рты карасей и нескольких мелких окушков, у одного из которых кто-то обгрыз хвост. Пусть! Чай, не протухнут в речке-то, доживут до обеда.

Сделал себе суп не суп, кулеш не кулеш, а так – варево из грибов, кореньев рогоза и прочего такого же, травянистого. В охотку-то иногда хорошо идёт, не всё ж время рыбу да раков.

На дачи мне сиводня сильно после полудня, так с Лизой козьемордой договорилися. Оно конечно, надо не столько мне, сколько ей. Но поскольку она, коза такая, каким-то боком сродственница владельцу дач, да и сама не из простой семьи, то и тово. Получается, што и мне надо. Нельзя ссориться-то. А ну как вякнет што девка, и пускать перестанут?