Детство Лермонтова

Развлекало Марию Михайловну изготовление приданого для новорожденного: в девичьей подрубали пеленки, сделанные из мягких, несколько раз стиранных полотняных простыней, шили рубашечки из батиста и фланели, вышивали наволочки, нагрудники, вязали свивальники, теплые одеяльца из шерсти белого пуделя и какой-то особенно мягкой шерсти, закупленной в Пензе. Маша ежедневно с удовольствием принимала новые вещицы детского приданого. Не знали только, какие ленты пришивать, розовые или голубые. Марии Михайловне хотелось девочку, но отец желал сына.

Арсеньева отобрала шесть женщин в няньки новорожденному и прачку. Две из них, здоровые и рослые, имели грудных детей — они могли быть кормилицами; медик дал благоприятный отзыв об их молоке. Этих женщин предусмотрительно облюбовала Арсеньева на случай, ежели Маша не сможет кормить сама. Нянькам сшили несколько сарафанов, чтобы они всегда подходили к ребенку чисто одетыми, купили им белье и платки — покрывать голову. Но комнаты для новорожденного в деревне Арсеньева не готовила, потому что решила не появляться более в Тарханах. После рождения ребенка она хотела разделить имение и жить в Москве, у родных, а молодые пусть останутся в Тарханах одни, сами хозяйничают и делят комнаты как хотят.

А теперь как не сердиться! Пока имение на ее имя, должна она знать, как хозяйничает Юрий Петрович, или нет? Через управляющего Соколова она узнала, что он опять брал деньги и относительно запасов на зиму оплошал — не распорядился скосить достаточно сена; пришлось подкупать, потому что крестьяне повыкосили.

Юрий Петрович, в свою очередь, дулся на тещу. Все, что он делал, было под жесточайшим ее контролем. Как молодой хозяин, он путался в делах, но иногда из гордости, даже зная, что неправ, настаивал на своем. Спрашивать же совета у Арсеньевой он не хотел и потому запутывался все больше и больше.

Елизавета Алексеевна злорадно высмеивала его ошибки и громогласно утверждала, что хозяйствование Юрия Петровича становится убыточным. Особенно разгорелись споры после сбора урожая.

Юрий Петрович задумывался. Что делать? Как бороться с тещей? Ведь одна ее воля только и царит в этом доме.

Он стал тяготиться пребыванием в Тарханах и мечтал поскорее забыть о делах и ехать в Москву.

В августе, пока стояла погода, начали готовиться в дорогу. Арсеньева укладывалась основательно, она не предполагала сюда возвращаться. Ей опостылели Тарханы; большой барский дом безжалостно напоминал ей прошлое: то веселую молодость и счастливое супружество, то неожиданную смерть мужа.

Сначала послали в Москву двух крепостных с грудными младенцами и нянек; они поехали с вещами. Потом выехали молодые и Арсеньева в зимних возках, хотя еще было не холодно, в сопровождении слуг. Стояли теплые дни, но Арсеньева волновалась за здоровье дочери.

В дороге Юрий Петрович преданно ухаживал за своими дамами и молодцевато распоряжался, что бесило Арсеньеву и восхищало Машеньку.

Они ехали опять очень долго, останавливаясь в дороге сначала у соседей-помещиков, а затем на постоялых дворах. Как они обрадовались, завидев наконец издали Москву!

Москва только что начала оправляться после пожара. На пепелищах воздвигали новые дома. Улицы во многих частях города были заново вымощены, и вместо деревянных тротуаров клали большие серые квадратные камни.

Приехали прямо в нанятую квартиру. Арсеньева сняла верхний этаж в несколько комнат в доме генерала Толя, у Красных ворот. Подниматься туда надо было по крутой лестнице, но комнаты были хорошие, светлые, просторные.

В средней, не очень большой комнате стены были возведены необычно — полукружием. Эта комната понравилась Марии Михайловне, и она решила здесь жить. Она уже никуда не хотела выходить, так отяжелела.

Разговоры шли то о медиках, то о прислуге. Случайно пришла наниматься крестьянка Анна Максимовна Клюкина; муж ее погиб на войне, и Аннушка должна была идти на заработки, чтобы кормить семью, которая жила в деревне. Всем очень понравилась услужливая, приветливая женщина, и ее взяли.

— Лишняя нянька никогда не помешает, — утверждала Арсеньева.

Но она находила, что руководить няньками должна бонна. Порекомендовали молоденькую немку, Цецилию Федоровну, с виду аккуратную и здоровую. Немку взяли заблаговременно, чтобы ребенок с первого же дня рождения привыкал к ней.

Юрий Петрович иногда уходил из дому к знакомым, а Арсеньева ободряла дочь, рассказывая ей семейные истории — как бабка ее легко и благополучно родила одиннадцать детей, и Машеньке хотелось верить, что все будет хорошо…

Часть вторая КАТАСТРОФА

Глава I Рождение Михаила Юрьевича Лермантова. Болезнь и огорчения Марии Михайловны. Отъезд в Тарханы