Детство в тюрьме

Начальник конвоя зашел на вахту, а мы сели около нее на вещах. Приблизительно через час он возвратился с двумя мужчинами в форме. Один из них был дежурный по колонии, другой - высокого роста с интеллигентным лицом - начальник колонии по фамилии Отто. Начальник сказал нам с Мишей: "Все вещи сдать на склад. Если вас будут обижать, обратитесь через надзирателя ко мне". "Хорошо, гражданин начальник", - ответили мы. И, уже решив уходить, он лично мне задал вопрос: "Отца-то своего помнишь?" - "Помню очень хорошо".

После этого дежурный проверил у нас установочные данные по формуляру (лагерному паспорту с 20 пунктами). Потом мы взяли свои манатки и вошли в зону. Прямо перед нами стоял громадный барак - это была столовая. Налево, в углу, отгороженном высоким забором с проволокой, карцер; направо, тоже отгороженный, большой барак - БУР.* Сразу за БУР'ом был склад, куда мы по описи сдали свои вещи. После этого нас повели в баню. Мы вошли в раздевалку, повесили вещи на кольца для прожарки и приготовились идти мыться. Банщик открыл двери в баню и стал выгонять моющихся: "Довольно, хватит, размылись", - кричал он. В ответ на это раздался многоголосый женский визг. Я с любопытством заглянул туда и увидел громадное количество голых женщин. Банщик их прогнал одеваться, мы с Мишей вошли в баню. Баня была громадная, около сотни кранов, хорошая парилка. Мы начали мыться, залезли в парилку. Через некоторое время нас нашел банщик и выпроводил одеваться. Банщик позвонил дежурному, а затем отвел нас в столовую.

* Барак усиленного режима.

Мы поели и пошли в барак. Барак делился на три секции: две располагались друг против друга в торцах барака, третий вход был посередине, на нем было написано наверху "7/2", то есть седьмой барак, вторая секция. Мы вошли и увидели сплошные одноэтажные нары по стенам, на нарах располагались ребята приблизительно нашего возраста; появление дежурного никак не отозвалось на их времяпрепровождении. Дежурный громко крикнул: "Золото!" Откуда-то из-за угла выскочил парень постарше нас, в кальсонах, в хромовых сапогах, в косоворотке и жилетке. "Чего, гражданин начальник?" - "Вот к вам привел двух новеньких из Верхотурья. Смотри, не обижайте их". Золотой махнул головой в ответ, и дежурный вышел. Сразу же вокруг нас сгрудились все обитатели секции. Среди них оказались ребята из Верхотурья, прибывшие незадолго до нас. Один из них - Лешка-цыган - пожал нам руку и, обращаясь к Золотому, сказал: "Вот это как раз те, о которых я тебе рассказывал". Золотой дружелюбно обратился к нам, указывая на место рядом с собой на нарах. Мы расположились. От нас не отходили, пришлось рассказать о Верхотурье, о моем побеге. Во время рассказа о верхотурском активе многие проявляли негодование, заявляя, что все равно они когда -нибудь перережут всех этих сук.

Во время нашего рассказа вошел в барак очень хорошо одетый человек лет 35 и, подойдя к Золотому, сказал: "Ну, что вы здесь баланду травите? Может побалуемся?" Золотой быстренько достал из-под подушки колоду самодельных карт, уселся по-турецки, положил перед собой маленькую подушечку и игривым тоном заявил: "Ну, что ж, садись, Колдун. Сейчас я тебя уколдую".

Колдун, элегантно поддернув брючки, сбросив ботинки, таким же образом уселся перед Золотым: "Целиком - чистые на чистые" ("целиком" - это игра в стос; "чистые на чистые" - деньги на деньги). Игра началась, все наблюдали за игрой. Через полтора часа Колдун проиграл Золотому рублей 50 денег, затем предложил свой пиджак. "Шмотки* носи сам", - ответил Золотой. Колдун поднялся и, уходя, бросил: "Ничего, голенький еще будешь бегать. Я тебя обдеру вплоть до голубей" (до белья). - "Воруй, пока трамваи ходят", ответил Золотой (это на блатном жаргоне значит "иди-иди").

* Пренебрежительное название одежды.

Передав выигранные деньги Цыгану, Золотой сказал: "Ну, иди, милый, может быть, чего-нибудь сообразишь". Цыган тут же куда-то исчез, через час он притащил десять пузырьков тройного одеколона. Потирая руки, Золотой предложил нам принять участие в трапезе. Появились колбаса, сало, коврижка. Мы выпили. Я впервые пил одеколон, смешанный с водой. Он имел бледно-молочный цвет. И была такая отрыжка - будто тебя освежают в парикмахерской.

От стакана одеколона закружилась голова. В это время в барак вошел коренастый пацан с гитарой. Золотой позвал его, назвав Заикой Шуйским, предложил стаканчик одеколона. Тот выпил, закусил и запел песню, которую я до этого не слышал. В этой песне речь шла об игре в стос. Под звуки этой песни я уснул и проснулся, когда разбудили на поверку. Поверка в Нижней Туре делалась так, как впоследствии в спецлагерях после 1948 года, то есть выстроившихся зэков сначала пересчитывали гуртом, а потом вызывали по карточкам. После поверки, отказавшись от чаепития, мы с Мишкой улеглись и опять захрапели.