Дева, Дракон и другие диковинки

– Чего грустишь? – Новый посетитель бухнул жбан перед Дзурубом и сел рядом. – Еле тебя нашел.

Дзуруб узнал черноволосого незнакомца из трактира. Бледен тот был по-прежнему, но не кашлял и смотрел гораздо бодрее.

– Здрасьте, – сказал Дзуруб. – Как ваша кобылка, выздоровела?

– Жеребец, – поправил незнакомец. – Спасибо, не жалуюсь.

Он глотнул из жбана.

– Я искал тебя, Дзуруб. С меня причитается за похлебку.

Дзуруб был приятно удивлен. Он о таком читал: когда добром за добро, и добра немало. Но чтоб в жизни – такого ни разу с ним не было.

– Ой, да не нужно ничего, – засмущался Дзуруб. – Я просто так похлебку сварил, лошадку пожалел.

Незнакомец величественно закинул дырявый плащ на плечо.

– Проси, чего хочешь. Я все могу.

Дзуруб засомневался, но обижать незнакомца не стал.

– Папаше бы помочь, бьется он с этим пивом, бьется, а толку нет. Вот бы так сделать, чтобы к нам все хлынули и только наше пиво пили. – Дзуруб вздохнул. – А то мамаша его со свету сживет.

Лохматые брови незнакомца сошлись в одну линию.

– Если сложно, то не надо, – испугался Дзуруб, – я так, что первое в голову пришло, сказал, мне бы и штаны новые не помешали.

– Для Нитачоха нет ничего сложного! – воскликнул незнакомец. – А штаны тебе папаша купит, когда разбогатеет.

Незнакомец встал и пошел к стойке, за которой угрюмый Лагош пересыпал горстку мелочи – весь сегодняшний заработок. Дзуруб поплелся следом. Ему было любопытно.

Рядом со стойкой разговаривали о чудесах Одеаны. Лагошу хотелось послушать – столько лет по соседству прожил, а ни о чем подобном и не подозревал, но тощий чернявый бродяга запросил еще жбан пива, и пришлось оторваться от интересного рассказа.

Незнакомец взял жбан, пригубил, скривился.

– Не надо мне тут, – фыркнул Лагош. – Пиво как пиво. Как у всех.

– Вот именно, – хмыкнул незнакомец. Изможденное лицо его просияло, и Лагошу почему-то стало страшно. – Я сварю тебе пиво, какого нет ни у кого.

К концу следующего дня незнакомец, потный и еще более тощий, если такое было возможно, выволок громадную бочку на середину общего зала. Редкие посетители благоразумно отодвинулись к стенам, причем Лагош никак не мог понять, кто пугал их больше, бочка, которая в любой момент могла опрокинуться, или незнакомец.

– Готово! – торжественно объявил незнакомец. – Первое в истории Гентурии живое пиво. Первое во всем мире, пожалуй.

Ни аплодисментов, ни восторженных возгласов его объявление не вызвало, но незнакомец, не смущаясь, плюхнул в бочку черпачок.

– Пробуйте.

На заднем плане кто-то нервно хихикнул.

Незнакомец зачерпнул пиво.

– Лучшее из того, что я сотворил за последний месяц. – Он ткнул черпачок Лагошу в руки. – Ты на этом разбогатеешь. Божественный вкус. С твоей кислятиной не сравнить.

Лагош с опаской взял черпачок. Поднес к губам.

– Нитачох гарантирует качество, – ухмыльнулся незнакомец.

Кто-то из зрителей пискнул и бросился вон. Дверь гулко хлопнула.

Лагош настороженно глянул на пиво и сунул черпачок Дзурубу:

– Пей!

Вкус был… Дзуруб хотел подобрать подходящее слово, но подходящих слов у него для такого не было.

– Ну как? – Лагоша перекосило от нетерпения. – Вкусно?

Дзуруб глотнул еще.

– Ничего так, не бурда, пить бы и пить такое…

Он залпом допил черпачок и жадно посмотрел на бочку. Зрители одобрительно загудели и стали перебираться поближе.

– Я же говорил. – Незнакомец хлопнул Дзуруба по плечу. – Спасибо за похлебку, паренек.

Живое пиво Лагоша стало знаменитым за ночь. К нему выстраивались очереди, а очередей в Бине не видели со дня открытия первой пивнушки. Золото текло рекой, зависть изливалась лавой. Все пытались повторить успех Лагоша, но он крепко держался за рецепт и пиво варил в одиночку, даже Дзуруба не допускал, чтобы секрет никто не разведал.

Самому Лагошу живое пиво не нравилось: слишком крепкое, с ног сшибающее, но он об этом благоразумно помалкивал и только полировал бок той самой, первой бочки. Он держал ее рядом со стойкой, пиво из нее не продавал. Это пиво стало для него символом. Когда никто не видел, Лагош любовно поглаживал деревянный бок, заглядывал в темную пьянящую глубину и предвкушал грядущее богатство.

От предвкушения голова у Лагоша кружилась. Она кружилась день, два, три, четыре. Пять и шесть дней кружилась. На седьмой и восьмой тоже.

А на девятый день пиво в бочке ему подмигнуло.

Лагош ойкнул и врезался мощной спиной в стойку. Показалось. Конечно, показалось. Он осторожно пододвинулся к бочке. Заглянул внутрь.

Пиво смотрело. Глаза у него были небольшие, ясные, какого цвета – поди разбери. Лагош зажмурился, ухватился за край бочки, чуть было не опрокинул.

– Осторожнее, пожалуйста, – пробулькало пиво. – Выльюсь.

– П-простите, – пробормотал Лагош. – Я нечаянно.

– Ничего страшного. Я само виновато. Напугало.

Лагош сделал над собой усилие и открыл глаза. Пиво по-прежнему смотрело и вдобавок улыбалось.

– Я давно хотело заговорить, – призналось оно. – Но страшно было.

– Так ты там… – Лагош прокашлялся. – Давно?

– С самого начала, – вздохнуло пиво. – Хотя где оно, это начало? Когда я пытаюсь осознать процесс своего появления, размышляю над тайной создания…