Дева Небесная

Роботы пытались ему что-то объяснить, но их всеобщего было недостаточно, как и его знания машинных кодов. Его мозги тоже не вызывали у него особого доверия, как и люди в красной форме, которые все время его сопровождали на тесты и освидетельствования. До его плеча робко дотронулись хоботком: это пришел его маленький робот. Валентин мягко перекатился с кушетки на ноги, удивленный переданными сигналами. Юноша подобрался и сел на корточки перед ним, попросив повторить сообщение.

Спустя мгновение два робота и один клон уже пытались угнаться за внезапно ожившим Моро. Они едва успевали отстроить маршрут для Валентина к блоку, куда он шел. База мелко дрожала на едва уловимой частоте. Сигнальные огни замигали красным.

Адиль увидел странную группу: ребенка, двух обслуживающих роботов и знакомого клона. Ребенок остановился, сжав кулаки и расставив ноги, всем видом показывая, что не уйдет.

– Ты что здесь делаешь? – осторожно спросил у него командир взвода.

– Пропустите меня, – звонко ответил ему на всеобщем Валентин, накапливая вокруг себя напряжение в коридоре. Воздух стал собираться вокруг юноши, загнанный щитами базы.

– Ты кто? Почему соцрейтинг скрыт? – корпус и не думал уступать дорогу непонятно откуда выскочившему пацану.

– Я – младший сын Гранд Принцессы Альянса Аймат Дукай, – отчетливо проговорил Валентин. – Еще я – Валентин Моро, какой государственный строй предпочитаете? Впрочем, все одно, – насмешливо закончил мальчик, однако Адиль заметил, как нервно он теребил рукав куртки.

– Пропустите его, – нарушил оборонное построение Адиль, решившись и спроецировав собственный десигнат через Архитектор разума для Корпуса. – Чего ты хочешь? – собравшись с мыслями, спросил он племянника на теят.

– Отдать свой долг, – на сносном теят ответил Валентин. Корпус украдкой переглянулся, открывая проход, получив приказ своего командующего. Командующий появлялся настолько редко перед собственными подчиненными, что его десигнат связи успел обрасти легендами.

Генерал Внешних Рубежей никогда не показывал лицо, всегда прибегая к десигнату ястреба в Архитекторе разума. И только несколько десятков человек знало, что молодой генерал, Четвертый принц, когда-то первым погрузил свое больное тело в кому, чтобы исключить эпидемию вируса на Вране. Генерал Адиль Дукай вынужденно совершил самое большое количество переходов из одного тела в другое, выполняя миссии по всему Альянсу и разработав модель функционирования Корпуса. Еще меньшее количество людей знало, что в основном его прогружали перед важными сражениями. Большую часть времени он отбывал наказание в виртуальности и занимался административными делами. Его уже не так часто допрашивали по делу наследного принца, как в предыдущие годы. Настоящее лицо генерала стерлось, слившись с лицом на саркофаге вранского файерайтера в храме Хиса.

Сейчас Адиль размышлял, кто скинул координаты этой опорной базы мятежникам. Корпус был передан в распоряжение Палаты Контроля, как только угроза станет осязаемой, их попросят вмешаться, но пока щиты успешно отражали атаку противника, как показывал анализ боя, – он снова посмотрел на кортеж Моро, оценивая их причастность к тревоге на базе. Потом на знакомого подростка, странно смотревшего ему в глаза: как на равного. Архитектор разума показывал стандартный уровень синхронизации племянника для его возраста.

– Ты знаешь погребальные обычаи? – спросил Валентина темнокожий тактик взвода, судя по форме Ястреба.

– Да, – кратко ответил Валентин, подавив дрожь, смотря на безликие темно-серые комбинезоны Корпуса, расступившееся перед ним. В его взгляде одна картина накладывалась на другую, исчезая дымкой.

В ушах зазвучало “Ура юному файерайтеру!” тысячи людей, доверившихся, в том числе, и ему. Учитывая количество седативных препаратов в крови, такой отрицательный результат был ожидаем. Умом он понимал, что атака мятежников не продлится семь дней, и он не сможет отдавать поклоны скорби все это время, но это было достойнее, чем ничего.

За этот месяц Валентин чувствовал себя обязанным доучить невыученные уроки двух жизней. Противостоять он не мог, чувствуя постоянное незримое давление, когда-то изменившее до неузнаваемости и убившее его. Оставалось опереться на тех, кто знал, что делает, в отличие от него. Ему очень хотелось в это верить. Гранд Принцесса даже не щелкала пальцами просто так, в отличие от прохлопавших клювом все, что можно таких Моро, как он, – Валентин опустился на колени перед двумя гробами, опустив голову. Руки упорно не хотели покорно ложиться на колени, сжимаясь в кулаки и комкая робу. Гробы сдержанно мерцали холодным перламутровым светом. В отсеке из-за аварийного сигнала работало только резервное освещение, – Валь снова почувствовал, как непрошенные слезы набегают на глаза. Его собственная убивала в нем всякую надежду, но слова “сдаться” он не понимал.