Дева Небесная

Диана сидела в белокаменной беседке в центре пруда на Софии теят, расположенной четко в точке пересечения сторон света по канону. Они с матерью облюбовали один из сохранившихся храмовых комплексов теят. Мать все время пропадала в библиотеке, оставив дочь справляться с экзистенциальным кризисом самостоятельно. Диана ее не винила: мама не могла предложить поддержку и выход из сложившейся ситуации, значит, смысла притворяться не было.

Удушающее ощущение плена и контроля почти рассеялось, оставив ей даже относительную свободу передвижения. Само понятие контроля сознания противоречило всему, что она знала ранее об Архитекторе разума, но ситуация сложилась патовая, как бы не старался ее младший брат приукрасить расклад. Она все-таки умерла в классическом понимании Альянса. Тот, чей чип изъяли, для Альянса умирает. Даже смыть туалет не выйдет, – как шутил папа. Официальный труп, отключенный от всех систем Альянса, на мертвой, вычеркнутой из истории планете. Иронично и тонко для тьягитов, к которым она не относилась, в отличие от некоторых.

За ложь она сейчас и мстила брату: перед ней стоял клон, натянув на себя объемную проекцию в полный рост, соответствующую Валентину до мятежа на Стане, – Диане очень хотелось испытать собственные возможности в качестве непонятно кого: этот момент она так пока и не поняла. Разве что ассистент по подключению самодовольного брата к Архитектору разума.

Девочка сосредоточенно примеряла на брата собственную майку, утирая слезы от истерического смеха. Невезучая майка, копия той, в которой в нее стреляли, на груди и плечах гимнаста так натянулась, что грозила лопнуть. Белый цвет формы Врана очень сильно просвечивал на юноше по той же причине. Голубая юбка повисла не в тех местах, где должна была, падая с талии, – брат продолжал стоять с обычной, едва уловимой, доброжелательной улыбкой на слегка накрашенном лице. Из его густых рыжих волос, она собрала короткий хвост на макушке, вырвав ему волосы, – Диана как раз думала, чтобы нанести помаду на тонкие губы брата, когда ее прервал голос Гранд Принцессы:

– Твой брат в таком виде похож на пожилого актера древних драм, который раньше служил постовым в дорожной службе, и поэтому вынужден зарабатывать на жизнь на капустниках.

– Мама! Ты же знаешь брата, с его кристальной честностью, он бы даже на этой должности взяток не брал, – разочарованно цокнула языко Диана, придирчиво изучая свое творение.

– Зачем ты так с ним, – покачала головой Аймат, тяжело вздохнув.

– Я мщу! – Диана начала красить губы брата ярко-розовой помадой.

– За что? – Гранд Принцесса присела около нее, погладив ее по остриженным также, как у брата, волосам.

– Он так долго тупил с Архитектором Разума, что мы чуть не растворились к махуновой матери! Вот уж и брат у меня, осел настоящий. Знает же, что у нас принцип обмена услугами работает. Не он в меня переодевался на Стане, а я в него. Если я его спасла, то непросто же так. Вот он мне сейчас и платит. Хотя бы так. Еще он на связь не выходит… я волнуюсь.

– Ты могла бы почитать книги, – улыбнулась краем губ Аймат. Диана впервые за последнее время увидела, что ее улыбка достигла желто-зеленых глаз. – Мы здесь надолго.

– Здесь, это где? – подозрительно посмотрела на нее Диана, решив нарисовать стрелки брату, раз у него все равно не было ни права голоса, ни тем более права протеста в текущих обстоятельствах.

– Это Кара Небесная, – снова мягко провела по голове дочери Гранд Принцесса. – А мы с тобой отключены от системы и стали ее ограничителями. Приходи ко мне, когда будешь готова об этом поговорить. Вам не идет розовая помада, попробуй красную, – подмигнула дочери Айма, грациозно поднимаясь со скамейки. Она знала, что Кара Небесная снова впала в гибернацию, однако требовалось перепроверить: иначе Альянс с Враном рисковали. Вот уж ирония судьбы.

Диана с тоской посмотрела на вишневый приталенный комбинезон матери. В свое время она безумно хотела такой же: строгий воротник стоечкой, широкие шаровары, со стрелками. Девочка так и не успела надеть подаренный родителями жемчужный комбинезон – в стиле одеяний Гранд Принцессы Альянса, который красиво сочетался с маминой тиарой, – девочка надула губы и толкнула клона, вынуждая его упасть. Это не принесло ей ни облегчения, ни смирения, как она и предполагала. Ей оставалось только закусить губу еще больше и стиснуть зубы, пытаясь сдержать рвущиеся изнутри рыдания и вой, недостойные ни Моро, ни Дукай, – девочка подключилась к резервному интерфейсу Архитектора разума, который ощущался настолько же ясно, как если бы она определила саму себя и свою личность.