"Дева со знаменем". История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк

Однако наиболее любопытные текстологические совпадения присутствовали в «Орлеанской девственнице» и в крохотной анонимной заметке, опубликованной в мае 1737 г. в лондонском Fog's Journal. К сожалению, сам этот выпуск до нас не дошел, но текст под скромным названием «Жанна д'Арк, или Орлеанская Дева» оказался воспроизведен в том же году в популярном «Журнале для джентльменов» (Gentleman's Magazine)[777]. Как предположила Гейл Оргелфингер, его автором мог быть Джон Келли, ставший в 1737 г. издателем Fog's Journal и публиковавшийся в нем ранее, а также, что для нас еще важнее, завершивший в 1732 г. собственный частичный перевод «Истории Англии» Поля Рапена де Тойра[778].

Как следствие, события Столетней войны излагались в заметке из Fog's Journal в полном соответствии с точкой зрения французского протестанта. Келли был также совершенно уверен в том, что Жанна не являлась ни «святой», ни посланницей Господа: ею руководили придворные Карла VII[779] и прежде всего — капитан Вокулера Робер де Бодрикур, который делился с ней всеми «секретами», необходимыми для удачной политической и военной карьеры[780]. Более того, автор сомневался в главном «оружии» Орлеанской Девы — в принесенном ею обете непорочности, поскольку, с его точки зрения, он оказывался совершенно не нужен «освободительнице нации»[781].

Мы не можем быть полностью уверены в том, что Вольтер держал в руках выпуск Fog's Journal или «Журнала для джентльменов». Однако на его знакомство с основными идеями Джона Келли указывает, как мне кажется, косвенное обстоятельство: все они оказались воспроизведены в «Еврейских письмах» Жан-Батиста де Буайе, маркиза д'Аржана, якобы отправленных «другу Исааку» из Лондона, хотя их автор, покинув Францию, проживал постоянно в Голландии и Германии[782]. В письме 152, полностью посвященном эпопее Жанны д'Арк, точно так же говорилось о ее в высшей степени сомнительной святости, о том, как ее использовали королевские советники, и о том, что спасение родины от захватчиков вполне возможно и без сохранения невинности[783]. Объявляя «Божественную миссию» Девы обыкновенным мошенничеством, д'Аржан прямо ссылался на «английских авторов», с мнением которых был полностью согласен[784].

Он цитировал те же самые истории, которые обыгрывались и Джоном Келли в рассказе о возможных любовниках французской героини, и прежде всего — сказку «Отшельник» («Новеллу о брате Люсе») Жана де Лафонтена 1665 г. В ней говорилось о хитром монахе, желавшем добиться любви молоденькой девушки: под видом Святого Духа он трижды являлся к матери своей избранницы и требовал благословить их союз, от которого в будущем родится «великий папа». На месте главного героя Лафонтена и Келли, и д'Аржан предлагали видеть Робера де Бодрикура, точно такими же речами соблазнявшего Жанну д'Арк[785]. Не менее интересным оказывалось обращение обоих авторов и к истории Мари-Катрин Кадьер, соблазненной иезуитом Жан-Батистом Жираром, ее исповедником, с которым она познакомилась в 1728 г.[786] Любопытно, что этот же скандал упоминался и в «Орлеанской девственнице», когда речь заходила о попытках монаха Грибурдона овладеть Девой[787].

В отличие от заметки Джона Келли, «Еврейские письма» маркиза д'Аржана имелись в личной библиотеке Вольтера[788], а потому можно предположить, что именно из них французский философ позаимствовал для своей поэмы упомянутые выше идеи и ассоциации. В целом же, как мне представляется, в этом произведении явственно ощущалась проанглийская направленность. Вольтер открыто восхищался самыми разнообразными достижениями «детей гордой английской страны»: их познаниями в военном деле, философии, поэзии и даже в кулинарии[789]. Вполне разделял он, как кажется, и взгляды англичан-протестантов на особенности католической религии: на присущий ей концепт чуда[790], а также на личные качества французских священников[791]. Что же касается оценки личности Жанны д'Арк, то многие мельком брошенные замечания Вольтера также оказывались идентичны взглядам английских авторов. Он полагал, что французы — развратная нация и среди них невозможно было бы найти хоть одну девственницу[792]. А потому поиски св. Дионисия, приводившие его в конце концов в таверну, были изначально, по мнению автора, обречены на провал[793].

* * *

Таким образом, для англичан XVIII столетия «Орлеанская девственница» Вольтера являлась всего лишь продолжением их собственных исторических «изысканий». Этим, безусловно, объяснялось количество пиратских изданий поэмы, публиковавшихся в Лондоне, Эдинбурге и других городах островного королевства. С успехом пародии было связано и появление «английского следа» в ее иллюстрировании, которое стало логичным продолжением давно существовавшей историографической и литературной традиции.